Помнится, всё собирался – летом,
когда особо делать нечего – составить подробную карту окрестностей.
Но как всегда ничего не делать оказалось проще, и так не собрался.
Вот сейчас бы пригодилась! Но и без карты понятно – среди не
стоящих внимания безымянных ручьёв и речушек таким водопадом могла
похвастаться только Ворчунья, возле устья которой сети и принесли
недобрый улов… Она брала начало среди неприступных вершин и дальше
струилась по самым диким и, согласно молве, гиблым местам, срываясь
с уступов, разрезая ущельями скалистые отроги, змеясь через топи,
отдыхая в заводях и предпочитая не попадаться путникам на глаза, за
исключением одного места, где пересекала тракт под горбатым мостом.
Говорят, именно у её непроходимых берегов облюбовали себе тайное
прибежище разбойники Циклопа. Но найти его среди многочисленных
излучин было делом хлопотным, и, видимо, не очень нужным для тех,
кто по должности обязан быть в том заинтересован.
Сам Фридрих, будучи домоседом, не
отказывал себе, особенно жаркими днями, не отягощёнными делами
школы, в длительных прогулках по тенистым опушкам, кои
способствовали неторопливым размышлениям. Но поворачивал назад
всегда раньше. Как сам себе объяснял – не хотелось приближаться к
трактиру – сосредоточию сторон жизни, которые не любил и не желал
принимать, – и того хуже, пересекаться с тамошней публикой. Но
имелась ещё одна, не настолько явная причина, природу которой понял
лишь теперь. То-то после поворота с боковой тропки на тракт
созданные в воображении картины, начинавшие было обретать
стройность и чёткость, вдруг расплывались и рушились, будто в них
вторгалось нечто постороннее. И даже если дорога пустовала – не
перекрикивались, не цокали копыта, не скрипели телеги – ощущение
только усиливалось. А на самом деле виной всему был звук водопада,
доносящийся на грани слуха, что и распознать невозможно. Не
подозревал, что овеянная мрачными легендами река протекает
настолько близко от того места. Зато теперь сомнений нет, он видит
истинного убийцу. По меньшей мере, одного из них.
Жаль, нельзя подобраться ближе и
осмотреть скальный выступ. Да и толку? Наверняка, если б от
размозжённой головы там оставался какой-нибудь след, его давно
смыло дождями и брызгами. Учитель не сильно пожалел, представив,
что это могло бы быть, вспомнив сморщенный как бурдюк затылок
покойника. Зато остальное сходится: дорога, ремень, кратчайший путь
оттуда до реки, который недолго проделать и пятясь. Дальнейшее
представлялось того ясней: Речка норовистая. За лето, правда,
обмелела. Но пока шли дожди, напиталась и поднялась. Застрявший в
камнях труп высвободило и понесло до, собственно, места
обнаружения. Остаётся пробел: сам упал, или подтолкнули? Если
первое – парень явно от кого-то убегал, напуганный так, что напрочь
забыл об иных опасностях в абсолютной темноте и незнакомой
местности. Спрашивается – от кого или чего? Если второе – вопрос
того короче: Кто? И ещё одно, но не менее существенное: как и зачем
покойный очутился в лесу неподалёку от развилки?