– Погоди, – попытался он заговорить
мягче, хоть от вскипающего гнева готов был всё тут разнести. –
Хочешь, вызволю отсюда? Замолвлю словечко перед кем надо.
– Так насильно не держат. Пинка под
зад завсегда пожалуйста. Только опосля него уж не подымешься. Так и
околеешь в грязюке.
– А другим заняться не пробовала?
– Чем? Подёнщиной? Надорвёшься
прежде, чем голод обманешь. Оно мамашу калекой и сделало, что дочь
теперь и за себя, и за неё.
– Переговорю с госпожой.
Пристроит…
– В горничные аль экономки? С моим то
послужным!.. Не смешите! А гнуть за плесневелую корку хребтину –
увольте!
– Но другие...
– У них земли кусок, отцы, братья,
мужья – чего мне, знамо, уж не грозит, – горький вздох прозвучал
как-то буднично. – А ещё мать больную содержать, не забывайте.
– Некоторые справляются…
– Вы про Майку-пастушку что ли? Так
ей наши заморочки без интересу. Немочь, голодуха да простуды таких
не берут. Бывало, изморозь ляжет. Пёс косматый и тот дрожит не
дождётся, когда домой. А она танцует себе, царевна – платье из дыр
заплатами сшитых, точь-в-точь летом средь ромашек, припевая. Чему
дивиться – на шабашах голышом пляшут, и ничего. Старая сама
подлечится, даром что ль умеет. Знать, тоже из ихнего племени.
Стадо для виду – теперь уж ясно. Главное – козни всякие, чары,
привороты…
– Ну и чушь! Где ж ты такого
понабралась?!
– Да хотя б из книжек ваших. Там и
картинки есть, где девки голые на мётлах летают. Майка давала
позырить. Мне невдомёк тогда было про её к этому интерес…
Вот болван! Да поздно себя корить.
Пилигрим отчасти прав, стоило думать, чего давать детям для
прочтения. Умение складывать буквы в слова ещё не гарантирует
понимание смысла. А про откровенные иллюстрации к довольно
мракобесным текстам и речи нет!
– Вы дружили?
– Не то, чтобы… Снадобья через неё
доставала.
– Для матери?
– Не только. Себе тоже … Бабка, если
прямо к ней обратишься, так возьмётся глазищами совиными поедать,
аж сердце холодеет. А эта лишь улыбается сочувственно и по-доброму,
мол, пользуйтесь на здоровье, как если б впрямь слабительное
попросили. Иль для виду строила непонятливую. Лиса хитрющая!..
– Завидовала ей? – подвернулось на
язык, вместо того, чтоб выпытывать от чего понадобилось лекарство.
Об том и так догадывался, а это – обдумав, не сказал бы.
– Особливо теперь! – мрачно
усмехнулась Берта. – Верно вы учили, за любой грех приходит
расплата.