– Как это себе представляете? Поперёк
седла перекинуть? Кто знает, что она кобыле в ухо нашепчет?
Говорят, со скотиной одними заговорами управлялась. И ваши серые
приятели – не по её ль зову явились?
– Могу хоть я переговорить с
подзащитной?
– В установленном порядке, конечно.
Но не раньше, чем судья подпишет разрешение. А пока никому из
посторонних не позволено с ней беседовать. Ни тем более самой с
кем-либо!.. Да ей и не до того…
– Почему арестованную заковали? Чтоб
не убежала? Зачем тогда заставляете бежать?!.
– Нельзя с общими мерками милосердия
подходить к преступникам. Знаете, как кочевники из полуденных стран
перегоняют захваченных в плен? Месяцы пути через пустыни, где
песок, попадая под оковы, выгрызает мясо до кости. К назначенному
месту доходят немногие, самые выносливые, кого охотней купят.
Остальных, умерших в дороге, не считают. Никого не останавливает,
что за ними нет вины. Они – просто добыча. И среди них, между
прочим, наши собратья по вере, их жёны и дети. А ведьмы, при всей
строгости обращения, чаще доживают до суда.
– Гордитесь, что в жестокости не
уступаете дикарям?
– Если б мы церемонились, вам и
подобным непременно довелось бы познать её на себе. Посмотрим, как
запели б тогда!
*****
Давно стемнело. Казалось, пути не
предвидится конца, и сегодня им уже не добраться, когда город
изволил-таки показаться – сперва просвечивающими из-за деревьев
отдельными огоньками, которых становилось всё больше, как тлеющих
угольков после грандиозного пожара. И наконец предстал во всей
красе. Со стороны он походил на исполинского свернувшегося дракона
с лапами мостов, мерцающими чешуйками заснеженных крыш, длинным,
улёгшимся кольцами, телом крепостных стен и пастью ворот. Позади
громоздились охраняемые им сокровища богатых вилл, роскошных
дворцов и великолепных соборов. А выше, вдалеке темнели, нависая,
какие-то бесформенные громады, отдалённо напоминающие сложенные
крылья.
Сначала это было просто укромное
место в излучине реки, окружённое скалами. Но спустя время здесь
пересеклись торговые пути со всех концов света. Город рос и
поднимался, как тесто на дрожжах, перетекая за очередную стену и
окружая себя новой, ещё выше и неприступней. Вчерашние пустыри и
свалки превращались в аккуратные и не очень улицы. Дворцы и виллы
оттесняли к расползающимся окраинам лачуги, но и тех становилось
только больше. Всякий завидовал тому, кто богаче, и презирал того,
кто беднее. Изредка выпадал праздник, когда все объединялись,
ненадолго перестав ненавидеть друг друга, и направляли это
духоподъёмное чувство на кого-нибудь одного – будь то вор,
разоблачённый казнокрад, мошенник или убийца. Одно мешало радости
стать по-настоящему всеобщей. Многие, проявив воображение, легко
могли примерить на себя долю того или иного, кому сегодня не
повезло. Но не ведьмы! Ибо каждый усердно замаливал грехи, не
представляя – как и за сколько можно продать бессмертную душу.
Потому, невзирая на поздний час, никто не торопился спать. Всем, от
мала до велика, от неопрятных обитателей городского дна до щёголей
из высшего общества не терпелось полюбоваться на пугающую диковину,
пойманную гвардейцами, чья легендарная доблесть очередной раз нашла
подтверждение.