Из гущи толпы на свет костра
оказалась вытянута за руку девушка, выказывающая неподдельное
смущение. Одетая проще остальных и не по погоде легко. Зато
единственное украшение – рябиновый венок, счастливой
обладательницей которого она только что стала на зависть подругам –
смотрелся на её полуопущенной головке не хуже драгоценной короны. В
груди неприятно кольнуло…
– Кто это? – оживился странник.
– Мая. Сирота, – вяло отозвался
учитель, – внучка бедной вдовы.
– Бесприданница тронула сердце
нарцисса? Гляжу, вам не очень по душе. Любимая ученица?
Оказывается, вчера мне солгали? Стыдно! Какой был смысл, если ложь
изобличила себя в простейшей ситуации. Продолжите отрицать? Нет? –
готов простить.
– Она уже больше года не учится у
меня. Позапрошлой весной закончила школу.
– И вы сожалеете по этому поводу.
Как ни хотелось скрыть, назойливый
тип попал в точку. Если б педагога, сродни художнику или поэту,
вдохновляла муза!.. Но ему полагалось выпекать кирпичики.
Желательно, ровные и одинаковые, чтоб здание не вышло кривым. В эту
роль девчонка умещалась хуже. Самим существованием она загадывала
загадки: Вовсе не тихоня, всегда даст отпор драчливому мальчишке, и
заступится даже за тех, кто далеко не слабее её, но не решается на
сдачу. Дети, как она, обычно заняты подвижными играми и не любят
проводить время с книгой. А эта любила. Прочла чуть ли не всю
библиотеку, пока пасла соседский скот – и не где-нибудь, а возле
леса, которого остальные не без причин сторонились. Зато там трава
сочнее, меньше выгорала жарким летом. Справедливости ради надо
отметить: пока она сидела на пригорке с книгой в руках в компании
верного друга – косматого неуклюжего пса – её сверстницы, не
разгибая спины, выращивали хлеб насущный для господ, семьи и себя,
и им было совершенно не до чтения. Но за все четыре года –
неслыханное дело – из вверенного ей стада никого не задрали и не
утащили. Как обитатели чащи не польстились на сытную добычу под
столь несерьёзной охраной? И животные слушались. Старый пастух
пробовал обучить наследницу ремесла обращаться с кнутом, только та
и прикоснуться к нему не захотела, точно это была ядовитая гадюка.
Даже хворостины с собой на луг не брала. А увидев однажды, как
клеймят купленных на ярмарке коров, расплакалась и убежала. Хозяйки
сперва крутили пальцем у виска – вот ещё блаженная выискалась, но,
видя, как она управляется, с удовольствием стали вручать ей на
попеченье кормилиц. Доверенное поголовье росло, а ни пастушка, ни
её бабка никакой дополнительной выгоды с того не имели.
Довольствовались, чем раньше.