– Тихо, – погладил он дрожащую
лошадёнку по морде, успокаивая. – Обошлось пока, – затем пощупал
свёрнутый набок колёсный обод, пнул упёршуюся в здоровенный камень
ось. – Кто дорогу нахваливал? – уколол приятеля. – Вот и сглазил!
Теперь одним не управиться. Схожу за подмогой. Ведь доехали почти.
А ты постереги.
«Хитрюга! – с обидой подумал
оставленный за сторожа. – Хромает, а не захотел мёрзнуть сидя. И
выпивку отобрал… Ни себе, ни людям!.. Да и шут с ней, всё равно на
донышке плескалось», – рассудил, что принятого внутрь хватит
немного вздремнуть и не околеть.
Временами он вздрагивал или вместо
храпа издавал жалобные звуки, похожие на хныканье. Возможно, ему
снился господин рыцарь, взыскивающий за неисполненное поручение,
как единственный умеет.
Пробужденье вряд ли показалось
лучше:
За разлеплёнными веками в бледнеющих
сумерках проступил незнакомый ландшафт. Конскими черепами
прорисовались ледники, сползающие в бездонное ущелье. По обе его
стороны каменные стены почти отвесно вздымались на невообразимую
высоту, стиснув небо. Снеговые шапки в вышине уже подкрасили первые
лучи...
«Чёрт! Проскочили-таки!.. – сморгнул
стражник испуганно снежинки с ресниц. – Неслабо промахнулись! А
этот дурень даже не возвращался пока?.. Неужели не сообразил?!. Эх!
Сколько времени из-за него угробили!..»
Склизкий холод пробрался под
воротник. Попробовал стряхнуть его, сильней запахнуться – не вышло.
Спина и затылок словно приросли к прутьям клетки…
Дьявол!..
Длинные ледяные пальцы сдавили горло.
А в ухо проник сиплый шёпот:
– Ключ!..
*****
Минуло без малого пять
лет...
Дождь зарядил на неделю. Сначала в
мокрой пелене растворил поблёкшие вершины, затем скалистые отроги,
дальние холмы, ближние пригорки, тощие деревья вдоль пути и,
наконец, скелет низкой изгороди, задушенный водорослями облетевшего
плюща. Убранные поля и раскатанные колеи за эти дни раскисли,
смешавшись воедино до того, как снег их укроет. Отвратительная
погода для тех, кому куда-нибудь понадобилось. Но если решил
вернуться к делам, не требующим покидать кров, лучше не придумаешь.
Когда внешний мир исчез, и силуэт гор с нетающими пиками, всегда
безукоризненно чистыми, в то время как под ногами то пыль, то
грязь, не навевает наивно-детский вопрос: что там, за ними? А глаза
не слепнут зазря, пялясь на изломанный нимб горизонта.