Иван с хрустом потянулся, потёр руки,
- Нет, Стас, ничего особого. Похоже, Дед просто снова ушел в
поход и сидит у кого-нибудь греется.
- И всё равно, день-другой подождём, и снова заглянем, - упрямо
сказал Хромой. - Заглянем, конечно, - легко согласился Иван, - что
не заглянуть-то.
Бывать у Харитона ведун любил, ему нравились бессвязные, но
текучие, словно речка, истории Деда и его лёгкое отношение к своему
безумию.
Друзья вышли, на всякий случай поплотнее закрыли дверь дедова
жилища, и полезли обратно по сугробам к свету и людям.
Вдалеке глухо бухало.
– Кто-то колотит во входную дверь, – задумчиво констатировал
Иван из гостиной.
Стас душераздирающе зевнул и, потянувшись, пружинисто вскочил с
кровати. Проходя мимо развалившегося в креслах Ивана, сдёрнул с
вешалки тяжёлую шубу, накинул прямо на голое тело, и пошёл
открывать, бросив по пути:
– Будить людей в такую рань второго января – бесчеловечно.
– И не говори. Ироды.
В длинном темноватом коридоре, как всегда, было холодно. Под
ногами Стаса, обутыми в тонкие домашние туфли, потрескивал ледок,
изо рта валил пар, но ведун этого не замечал. В комнатах тепло —
вот и славно. А тратить силы свет-камня еще и на коридор, глупость
и позёрство. Легко взбежав по крошащимся ступенькам древней
бетонной лестницы, он крикнул: «Хватит долбить, открываю», – и
завозился с засовами.
Ни малейшей тревоги он не испытывал. Попытайся вот так
барабанить в дверь кто чужой, н е н у ж н ы й, и хитрая система
ловушек, заклинаний, и оберегов уже голосила бы вовсю.
За дверью услышали – затихли. Стас прислушался – и ухом, и
верхним чутьем.
У входа топтался мужик. Встревоженный, немного испуганный и
нетерпеливый. И очень знакомый.
Стас распахнул дверь и, прищурившись, уставился на гостя.
– Акимыч? Тебе-то какого рожна надо? – изобразил искреннее
удивление Хромой. – Неужто купец твой недоволен? Или дочка подарок
разбила? Так, мы эти пластинки обратно не соберем.
Акимыч досадливо махнул рукой в толстой меховой рукавице:
– Не до шуток нам, Стас Григорьич. Петр Фаддеич очень просят
тебя с Иван Николаичем прибыть для серьезного разговора.
Стас глянул внимательнее. В глазах Акимыча, и вправду читалась
нешуточная тревога. Ведун кивнул, приглашая приказчика внутрь:
– Заходи, нечего в дверях стоять. Идём, расскажешь, что
стряслось, а я пока оденусь.