Коснувшись последнего навершия, Стас подхватил объемистую сумку,
повесил ее на плечо, и напарники двинулись к станции. Иван
оглянулся – возле разрушенного ангара никого не было, и только
подрагивал возле дальнего угла здания морозный воздух.
____***____
– Вроде чисто всё. Прямо как на снимках, что купец прислал, –
прошептал Иван, приглядываясь к вьющейся между сугробов тропке,
выходившей на большую утоптанную площадку, заставленную старыми
рассохшимися столами с наваленным на них барахлом. Рядом со столами
тоже лежали кучи тряпья, коробок, потрепанных книг и прочего
маловразумительного хлама, который составляет большую часть товара
любой барахолки. Только перед здешними прилавками не было ни души.
И ни единой снежинки не упало на потрескавшиеся доски. Здесь стояла
вечная жара, от которой почва растрескалась и спеклась в
камень.
Стас подумал, что все это напоминает какой-то безумный кусок
янтаря, в который вместо насекомого поместили несколько сотен
метров пространства, вырвав его из времени. С того момента здесь
постоянно царило лето. Непонятно откуда лился неживой желтый свет,
листья на деревьях, окружающих площадку, сохранили цвет, но
казались вырезанными из бумаги, стволы потрескались, некоторые
ветви так и остались поднятыми порывом ветра, улетевшим больше
сотни лет назад.
И тишина.
Мертвенная напряженная тишина.
– Ладно, чего разлеживаться? Тропка вроде всегда безопасной
была, ни Каблучков, ни Мальчика-Отличника не видно, так что быстро
проходим напрямую, во-он до того стола, где швейная машинка лежит.
Возле него сворачиваем и проходим краем, между рядами не идем, не
нравятся мне вон те две выбоины.
Иван молча кивал. Стас, как всегда, выбирал наиболее безопасный
и простой путь. Следовало просто идти за ним шаг в шаг и смотреть
по сторонам.
Тропинка, ведущая к развалу, тоже была странной, чужеродной,
вызывающей озноб. Довольно широкая – два человека спокойно
разойдутся, чуть повернувшись боком друг к другу, – она тоже была
покрыта сухой теплой пылью, отчего громоздящиеся по бокам сугробы
казались еще более нереальными. Кое-где снег нависал над тропинкой
белыми языками, державшимися непонятно на чем. Ивану очень хотелось
дотронуться до снега рукой, сбросить на землю, но он не решался. И
никто из тех, кто здесь проходил, так и не решился, насколько он
знал.