Не заглядывая в дом, маги прошли к длинному бетонному ангару, в
котором размещалась платная конюшня. Сонный служитель, потирая
кулаком глаза, провел их к отдельному ряду узких стойл, из которых
неслось тихое шипение.
Иван вывел сине-черного, пахнущего сухим горячим песком полоза,
ласково потрепал по вытянутой морде. Тот сразу же извернулся и
ткнулся носом в Стасово плечо, настойчиво шипя и пытаясь облизать
его красным раздвоенным языком.
– Да погоди ты, погоди же ты, Уголек.
– Разбалуешь. Испортишь скотинку, – тяжело вздохнул Иван, глядя,
как друг роется в кармане полушубка, доставая завернутое в тряпицу
засахаренное яблоко. – И ведь заранее прихватил. Я тебе сколько раз
говорил, чтобы ты его не кормил сладким, а?
– Да не гунди ты, Вань, – отмахнулся Хромой, умильно наблюдая,
как Уголек хрумкает яблоко.
Перед воротами, из которых тянуло холодом, полоз замешкался,
замотал головой, но все же позволил вывести себя на улицу и,
вздохнув, побрел к стоявшим под навесом легким саням. Держать
полоза и сани возле своего дома напарники считали нецелесообразным
– уход, кормежка, еще одно теплое помещение... при мыслях об этой
мороке они дружно махали рукой и предпочли ежемесячно платить
хозяину постоялого двора. Да и, содержание неприхотливых выносливых
полозов обходилось куда дешевле, чем лошадей, не говоря уже о
неповоротливых колесных сооружениях, которые по старинке называли
автомобилями.
Иван тихонько чмокнул губами, тронул поводья, и Уголек сразу
пошел своим странным скользящим аллюром. Стас заворожено смотрел,
как рептилия с неземной грацией выбрасывает вперед сначала задние,
потом передние ноги, поводит из стороны в сторону вытянутой
сплюснутой головой, стреляя ярко-красным языком.
Небо из черного делалось фиолетово-бархатным, побежала по краю
апельсиновая полоса рассвета, чуть ниже проступило серо-стальное
лезвие безоблачного зимнего утра, почти прозрачное, еще не
налившееся холодной звенящей синевой.
– Приехали, – Иван спрыгнул в снег, повел Уголька к развалинам,
оставшимся от древнего ангара неподалеку от заброшенной
железнодорожной станции. Примотал поводья к торчащей арматуре и
кивнул Стасу. – Давай. Запечатывай и двинули. Чего тянуть.
Хромой аккуратно выбрался из саней, придерживая под мышкой
связку кольев, высотой ему по грудь. Развязал стягивавшую их
бечевку и зашагал вокруг саней, глубоко втыкая колья в снег.
Окружив сани с запряженным у них Угольком этим странным частоколом,
пошел в обратную сторону, касаясь рукой верхушки каждого кола. В
ответ на них загорались прозрачно-белые огоньки, а между кольями
возникала прозрачная, чуть подрагивающая завеса.