Смушко почесал нос.
— Где бы им было сподручней раздеть тебя… Да вот тут! — наконец
обрадованно произнёс он. — И им хорошо, и нам для засады удобно:
там разрушенная кирпичная стена стоит, за ней можно спокойно
полроты спрятать, а напротив — пустырь: грабь — не хочу. Ни одна
живая душа не услышит. Только надо будет такой за собой след
оставить, чтобы бандиты без всяких задних мыслей туда за приманкой
притопали.
— Значит, нужен жирный карась, — хохотнул Гибер.
— Ага. Вот только кого бы выбрать? — Его задумчивый взгляд
перемещался то на Гибера, то на Мишу, то на меня.
— Давайте я пойду, — предложил я. — Инициатива, как известно,
наказуема.
Начальник губрозыска побарабанил пальцами по столешнице.
— А сдюжишь?
— Постараюсь.
— Постараться — мало. Нужно сделать.
— Сделаю, товарищ Смушко.
— Хорошо! — Начальник губрозыска поднялся. — Я насчёт чоновцов
пойду вопрос решать, а вы займитесь реквизитом и чтоб у меня…
Он с усмешкой погрозил пальцем в нашу сторону и вышел.
— Реквизит, — хмыкнул я. — Легко сказать — реквизит. И где мы
его раздобудем?
— Ну ты же нэпмана из себя лепить будешь? — подмигнул Миша. — У
нэпманов и возьмём.
— Это как? Сами грабить будем?
— Почти, — туманно сказал Гибер, который, похоже, был на одной
волне с Михаилом.
Мы подъехали на выделенной завхозом пролётке к ресторану с
броским названием «Сан-Франциско». Несмотря на постоянные перебои с
электричеством, из окон увеселительного заведения лился свет.
У входа стоял швейцар в ливрее, который галантно открывал перед
посетителями двери, а те, судя по довольной роже «халдея», как
выразился Гибер, охотно давали тому на чай.
— Жирует публика, — вздохнул Миша. — Говорят, вечером по
субботам там канкан показывают — почти голые девки по сцене скачут
и задирают юбки.
— Что, посмотреть хочешь? — фыркнул я.
Уж чего-чего, а всякого «канкана» я за время службы насмотрелся.
И с юбками, и без.
— У меня невеста есть, — обиделся Миша. — И, между прочим, я
комсомолец и комсорг нашей организации. Ты, кстати, тоже, и у тебя
ещё за прошлый месяц взнос не заплачен.
От услышанного я невольно развеселился. Господи, как давно не
слышал этих слов. Прямо бальзам на душу. Когда вступал в комсомол,
то делал это не по шкурным или карьерным соображениям, а по
совести. Тогда я искренне верил и так же искренне хочу поверить
теперь.