И это ему, судя по всему,
удалось.
В деревне, похоже, никто не ожидал
прибытия викингов. Над зубчатым частоколом и островерхими крышами
поднимались струйки дыма, доносился собачий лай, перемежаемый
многоголосым мычанием. На берегу женщины стирали белье.
Завидев двигавшийся прямо к ним
корабль, они издали истошный визг и, сверкая пятками, понеслись
вверх по косогору. Брошенное на произвол судьбы белье, осмелев,
отправилось в плавание.
- Кто там жаловался, что у него
рубаха грязная? - спросил весело Хаук, когда одно из весел зацепило
целый пук белой ткани. - Берите! Тут все чистое!
Ответом конунгу был дружный
хохот.
Мирное течение жизни в селении явно
нарушилось. Собаки стихли, а потом все дружно взвыли, точно
предчувствуя чью-то смерть, но их перебили испуганные вопли.
- Стадо большое, - сладострастно
облизываясь, сказал Вемунд. - Все угнать не успеют!
И, спрыгнув на берег, он взмахнул
секирой, носившей вполне заслуженное прозвище Великанша Битвы.
Воздух в испуге загудел, расступаясь перед острым лезвием.
За Вемундом последовали остальные.
Тесной группой взобрались по склону, надеясь быстро перемахнуть
через частокол и начать резню. Но у селения их подкарауливала
весьма неприятная неожиданность.
Ивар второй раз за время знакомства с
Хауком увидел на его лице легкое удивление. Зрелище было странное.
Словно ледяная глыба обзавелась трещиной, из которой вырос
цветок.
Из-за частокола, выстраиваясь ровными
рядами, выходили воины в одинаковых кольчугах и шлемах. Щиты их
были покрашены синей краской, и даже копья оказались одной
длины.
Впереди воинов вышагивал забавный
коротышка с обнаженным мечом в руке. Такой меч на севере сгодился
бы разве что для того, чтобы резать хлеб, а шлем низкорослого
вояки, если содрать с него нелепые перья, смог бы с честью
исполнять роль ведра.
- Что это? - недоуменно спросил
Нерейд.
- Враги, - спокойно ответил Хаук, уже
оправившийся от удивления. - Похоже, они нас ждали. Сегодня нам
предстоит добрая битва.
Одинаковые воины, которых было
довольно много, почти пять десятков, тем временем выстроили стену
щитов. Позади копьеносцев виднелись немногочисленные лучники.
Коротышка забрался на поросший травой
бугор и открыл рот:
- Слушайте, отморозки! Грабежами и
зверствами вы вызвали гнев у меня, у правителя этих земель
Коиннеаха Могучего! Стоны народа достигли моего сердца и
наполнилось оно кровью...