И только Арнвид, выставивший перед
лицом руки, точно защищая глаза от ветра, удержался на ногах.
- И вы, жалкие черви, осмелились
тягаться со мной? - в голосе, который грохотом сходящего ледника
рушился с неба, не было ничего человеческого. Голос причинял боль,
заставлял содрогаться от осознания собственного бессилия. Так мог
бы говорить кто-либо из древних великанов, что мощью превосходили
богов.
- Смеем, - голосок Арнвида казался
тонким и слабым, точно гудение комара рядом с ревом быка, но эриль
не собирался сдаваться. Руки его двигались в воздухе с трудом,
словно тот стал тягучим, как смола, на лице было видно напряженное
усилие.
За ладонью Арнвида оставался хорошо
видимый алый след, и когда руна, простая, известная всем руна Огня
была закончена, она вспыхнула нестерпимо, точно меч Сурта в день
Рагнарёка. Пламя хлестнуло по глазам, и тут же боль в теле исчезла.
Ивар ощутил, что стоит на коленях весь мокрый от пота, а руки его
подламываются от непонятной слабости.
И еще он был зол, очень зол на того,
кто причинил ему такие муки.
С проклятиями поднимались на ноги
викинги.
Черный Рыцарь на мгновение застыл,
точно в растерянности, а затем по вырубке пронесся мощный
мелодичный свист. Исполинский конь, все время боя простоявший
неподвижно, словно скала, сорвался с места. Сигфред едва успел
отскочить в сторону, чуть не затоптанный огромными копытами.
Исполин ловким движением вскочил в
седло. Свистнул один из топоров Торира, и бессильно звякнув,
отлетел от черных доспехов, прочных, точно их ковали цверги. Рыцарь
пришпорил скакуна, и с грохотом помчался к воротам замка.
- Трус! - полетел ему вслед крик
Хаука, но побежденный гигант не обратил на него внимания. Копыта
прогрохотали по доскам подъемного моста, с лязгом захлопнулись
ворота, и заскрипели цепи, окончательно замуровывая вход.
Огромная секира из вороненого металла
и щит, который можно было использовать вместо стола, мирно лежавшие
на траве, вспыхнули бездымным темным пламенем и в одно мгновение
сгорели, оставив две кучки серого пепла.
- Разрази меня Тор! - выругался
Торир, а Кари гневно заворчал.
Хаук, лицо которого перекосила
гримаса раздражения, отшвырнул щит в сторону. Тот с глухим треском
ударился о землю и развалился - оставшиеся после боя трещины
оказались слишком глубоки.