—
Имеются мысли, что произошло? — на всякий случай уточнил
агент.
—
Никаких, сэр, — отчеканил инспектор.
—
Мне сказали, что есть свидетель.
Уолтер окатил его взглядом, полным
недоумения.
—
Есть. Только не желает разговаривать.
—
Кто он?
—
Нелегальный индийский мигрант. Документов нет. По-английски не
знает ни слова. Числится садовником.
—
Если он не говорит по-английски, как вы поняли, что он садовник? —
уточнил Кросби.
—
При нём были грабли, — инспектор пожал плечами. — Мы приобщили их к
делу. Завтра побеседуем с миссис Алиртон. Она работает экономкой в
поместье, и уверен, опознает его.
Дальше Кросби не слушал. Он
нахмурился.
«Садовник сделал всё это
граблями?»
Ответ лежал на поверхности. И он был
отрицательным.
—
Послали за переводчиком?
—
Разумеется. Его доставят в Ричмондское отделение. Э…
мигрант…
—
Да?
—
Он вроде как впал в нирвану или как это называется. Сидит в углу и
ни на что не реагирует.
Уолтер кивнул в сторону окна.
И
только сейчас Кросби увидел съёжившегося человека азиатской
внешности с седыми, как пепел, волосами. Он вжался в стену, поджав
ноги к животу. Индус раскачивался из стороны в сторону и смотрел в
одну точку на полу. И при этом не издавал ни звука. Рядом с ним
крутился медик.
«У
него шок», — предположил Кросби.
—
Где владелец поместья? — было следующим вопросом.
—
Ищем. В Лондоне его нет. Адвокат уже едет в Ричмонд.
—
Хорошо. Я осмотрюсь. Вы можете быть свободны, инспектор.
— С
удовольствием уберусь подальше отсюда.
Уолтер поспешно вышел.
Кросби ещё раз огляделся.
История ему не нравилась. Кто-то организовал
подпольный аукцион, на котором пытались продать что-то очень
значимое. Оставалось неясным, кто напал на любителей потратить
несколько сотен тысяч фунтов стерлингов, а то и миллионов, на
неизвестно что. Выбирая не забрызганные кровью места на паркете,
Кросби двинулся вперёд. Ему было важно понять, что за историческая
ценность стала причиной убийств. Он принялся искать лоты из папки
Маверика.
Предметы аукциона не вызвали интереса даже у
него. На бумаге они выглядели более внушительно. Теперь же это были
жалкие произведения искусства — несколько картин с намёком на
Пикассо, статуэтка в египетском стиле, взрывающий мозг
импрессионистский этюд, мраморный ларец с поцарапанной
крышкой.
«Я
бы ничего из этого не купил», — понял он.