— Да? — Он оглядел пятиэтажку. — Я
думал, всё хуже. А так в целом ничего, нормальный дом.
— Ну, тогда задерживай дыхание и не
дыши, пока не дойдём до второго этажа, — предупредила я его и
нырнула в подъезд.
— Боги! — выдохнул лирелл на
лестнице. — Почему так пахнет-то?
— А я тебя предупреждала, чтобы не
дышал, — фыркнула я, стараясь не рассмеяться.
— А надписи на стенах зачем? И вот
та, про Вичку-стерву, — это про тебя?
— Да, — усмехнулась я. — Моё имя
увековечено в веках.
— Почему в веках? — Эрилив стоически
пытался не дышать.
— Потому что этот дом будет стоять,
скорее всего, до тех пор, пока сам не развалится. Новое жилье-то
никто не хочет предоставлять жителям сего монументального
строения.
Дойдя до квартиры, я позвонила и
стала ждать. Мама уже знала, что приеду не одна, а потому открывать
своим ключом я не стала. Мало ли, может, они с папой ещё не
оделись. Клацнул замок, хозяйка квартиры выпорхнула с радостным
лицом и остолбенела.
Первым в поле её зрения попал Эрилив.
О-о-о, это нужно было видеть. Такая непередаваемая гамма чувств
пронеслась по её лицу, что я пожалела, что не успела достать
телефон и включить видеозапись. Изумление, восторг, недоверчивость,
умиление, а потом понимание, что этот объект живой и настоящий,
более того — стоит рядом с её квартирой, а она — в обычном
сарафане… И — о ужас! — он на неё смотрит, улыбается и даже
моргает.
Нервно поправив лямку сарафана, мама
перевела взгляд, так и не сумев выдавить из себя ни слова, и
уставилась на умильную собачью морду лилового цвета с высунутым
языком. Тут мамуля икнула, моргнула и протёрла глаза. Марс тоже
моргнул и улыбнулся ей во всю свою пасть. Она издала сдавленный
звук, прошлась взглядом по собачьей шёрстке до хвоста и обратно и
снова подняла глаза на Эрилива.
— Леди, — хрипло произнёс он и
улыбнулся ещё обаятельнее.
Жертва убойного лирелловского
очарования начала багроветь, и я поняла, что мне пора вмешаться,
пока не вмешался кондратий и не обнял её.
— Ма, привет. — Я выступила вперёд. —
Я привезла своего друга Эрилива. Он тоже иностранец и коллега
Эйларда. А это мой щенок, Марс.
— Э-э-э… — удалось ей выжать из себя
звук.
— Марс, это моя мама. Веди себя
прилично, как настоящий взрослый пёс.
Марсик убедительно, а главное громко,
гавкнул, и она вздрогнула.
— Эрилив, знакомься: моя мама,
Анастасия Витальевна, и прекрати смущать её. Сделай лицо попроще, —
посмеиваясь, обратилась я к телохранителю. — Ма, а ты отомри уже.
Впускай нас, а то я устала стоять на каблуках.