—…Так, стало быть, не выбрали? — кривился в гнилозубой улыбке рот деревенского крестьянина. Раскрасневшееся от медовухи лицо казалось грязным и блестящим от пота.
— А то! — его случайный собутыльник выглядел не лучше. Придвинувшись к своему слушателю, он ударил кулаком по столу. — Вот те знамя Прародительское, не выбрали… Не по нраву оказались наши девицы Змеиному Богу. Не той масти они.
— Баба – она везде баба. Все они одинаковые. Зажрался Змеиный Володарь…
— Э-э-э, брат… Это ж бог. А боги, знаешь, какие они капризные! Говорят, что на сей раз выбрал Он себе бабу такую – глаз не отвести! И все при ней. Что спереди, что сзади.
— Эка ценная кобылка! Такую бы и я оседлал…
И оба похабно расхохотались.
За столом Птаха сидел в напряжённом молчании. Он недоверчиво поглядывал то на купца, под личиной которого пряталась оборотница, то на снующих туда-сюда людей. В ожидании, пока служанка принесет еду, Мара прислушивалась к пьяным разговорам мужиков. Краем уха она услышала, что в городе объявился некто Странник, который нынче решил остановиться в тереме у володаря. Смутное беспокойство охватило её. Неужели он идет за ней следом? А если это так, то почему сам не был на празднике, а отправил своего посла?
Усталая служанка быстро выставила на стол вареную гречневую кашу с зеленью, жаркое из телятины, тарелку с хлебом и две кружки с квасом. У бедного Птахи от увиденной еды глаза разбежались.
— Ты ешь давай, малец, — кивнула Мара. — Не торопись, а то подавишься. Ещё захочешь, будет ещё.
Сама оборотница есть не хотела. Она наблюдала, как паренёк накинулся на еду. Почти не жуя, проглотил гречку с куском мяса. Было видно, что воришка давно не ел. В душе Мара жалела его. В таком возрасте остаться одному на улице и промышлять кражами – прямой путь к гибели.
Птаха смел всё под чистую, выпил залпом квас и тихонько, почти пристыженно попросил:
— А можно мне еще кваску? Пожалуйста.
— Можно, — улыбнулась она и жестом подозвала служанку.
Когда перед воришкой поставили ещё одну кружку с квасом, оборотница наконец-таки решила начать разговор.
— Видно, давно не ел-то, Птаха?
— Два дня, наверное, — затараторил мальчишка. — Я никак не могу собрать десять золотых монет, чтобы отдать старшакам. Ну они-то меня еды и лишили. Говорят, отработаю свою меру в десять золотых, тогда есть и буду.