Проходя мимо дворцовой стражи, мимо
этих замкнутых суровых воинов в доспехах и со здоровенными
алебардами в руках, я всё время рефлекторно напрягался, ожидая
удара. Постоянно ловил косые взгляды слуг и, конечно же, каждый
день натыкался на полные ненависти глаза Калим-бея, что при каждом
моём появлении словно невзначай касался ладонью рукояти
ятагана.
В первую же ночь без Ниике я
дополнительно предупредил слуг, чтоб не вздумали, пока я не
проснусь, заходить в комнату. Просто потому, что для убийства меня
во сне не обязательно было приближаться к кровати - достаточно
просто оказаться в прямой видимости для выстрела из арбалета. Быть
нашпигованным стрелами я желанием совершенно не горел, и потому на
все двери и проёмы перед сном щедро навесил паутины различных
проклятий.
После того, как пару раз вздумавшие
проигнорировать моё указание индивиды были найдены обездвиженными
подле двери и в весьма бледном виде, остальные поняли, что я
предельно серьёзен и шутки тут не шучу.
Далее меня посетила навязчивая
мысль, что могут ведь попытаться отравить, раз уж путь прямого
силового устранения отпадал. Выбрав одну из слуг - скромную девушку
по имени Зульфия, - я обязал её во время приёма пищи сидеть рядом и
пробовать все блюда, сообщая мне, какой у них вкус и отличается ли
он от того, что она пробовала ранее.
Но даже после этого я выжидал ещё
полчаса, интересуясь изменением её самочувствия. Моя паранойя
действовала и на неё, с каждым днем делая всё бледнее и зашуганней,
отчего через неделю пришлой Зульфию сменить на Зухру.
Затем я понял, что если
предполагаемые убийцы погонят впереди себя толпу, что соберёт по
пути все мои ловушки, то смогут беспрепятственно добраться до моего
тела. После чего я перед сном стал производить обход и расставлять
различные проклятья уже в коридорах, запретив ходить ночами теперь
и по ним.
Не скажу, что от этого меня стали
больше любить. Скорее наоборот. Атмосфера в замке всё накалялась, и
в конце концов я удалил стражу из своего крыла дворца, максимально
ограничив контакт с подчиненными Калим-бея.
Кое-кто нет-нет да и пробовал
проскочить ночью, срезав путь через мои коридоры. Таких я собирал
поутру. После чего, сделав внушение, отправлял восвояси, глядя, как
они на подгибающихся от слабости ногах по стеночке уползают
обратно.