(не успею! фрицы первыми откроют огонь и изрешетят нас с
нескольких метров') высаживаю длинную и неточную очередь в
полрожка, вызвав перекос патрона. Автомат разом замолк.
Но на столь короткой дистанции я всё же не промахнулся – очередь
прошила всех трёх номеров расчёта; изорванные тяжёлыми 9-мм пулями
фрицы лишь слабо дёргаются на земле. Автоматический огонь моих
штурмовиков также изрешетил нескольких фрицев, но уцелевшие резво
бросились в рукопашную.
Ещё два немца упали от бьющего в упор огня пистолетов-пулемётов.
Но немецкие рожки на 32 патрона быстро заканчиваются; ближайший ко
мне боец падает от мощного удара приклада в челюсть.
Лапаю рукой кобуру – пусто! Волосы становятся дыбом – я где-то
посеял верный, безотказный наган и сейчас практически «гол»! В
последний момент успеваю выхватить из-за голенища сапога трофейный
штык-нож – единственное уцелевшее оружие.
Подлетевший ко мне фриц заученно колет в длинном выпаде. Тело
рефлекторно изгибается назад, пропуская смертельно опасный клинок.
Немец рывком дёргает ствол карабина назад, но я успеваю схватить
левой рукой за цевьё маузера. Мощный рывок на себя – и правой с
силой бью в горло. Излишняя длина немецкого штык-ножа сегодня
обернулась достоинством – матёрый враг оседает с располосованным
кадыком.
Вокруг меня разворачивается жаркая рукопашная схватка. Боец с
трофейным автоматом короткими очередями убивает двух фрицев. Чуть
впереди сержант застрелил из нагана целящегося в него немца.
Отступаю назад; прямо передо мной из проулка выскакивает фашист
с ранцевым огнемётом. Но я успеваю правильно среагировать и тут же
насаживаю его на штык, с разворота ударив в солнечное
сплетение.
Озверевший красноармеец ударами приклада разворачивает череп
фрицу упавшему на колени. Но его камрад сражается до конца:
хладнокровно застрелив из пистолета двух бойцов, он выхватывает нож
и рубит горло орудовавшему прикладом противнику.
В висках начинает стучать от ярости. Здоровенный фриц замечает
меня, делает выпад ножом в живот, но я успеваю отскочить назад.
Второй размашистый взмах – ныряю под немецкий клинок и на развороте
рублю щёку. Крик немца больше похож на звериный рёв. Следующий
прямой выпад, что должен был пригвоздить меня к стенке, встречаю
ударом клинка сверху вниз по запястью, одновременно уходя в
сторону. Скачок к врагу – и уже мой штык-нож пластает его
горло.