Бешеная ярость ударила в голову. Я схватил за грудки гадко
лыбящегося хохла-сержанта, что выслуживался перед своим взводным и
старшиной, планируя занять должность его помощника. Он никогда не
лез в бою вперёд и уцелел в Смоленских боях не благодаря мужеству и
воинской удаче, а лишь постоянно держась в хвосте.
– Ты, мррразь!!! Ничего святого нет, да? У тебя на родине немец
бесчинствует, так ты теперь и здесь драпать хочешь? Нет уж, дудки,
не пройдёт! Сегодня же ротному доложу, что панические слухи
распускаешь!
Хохол, достаточно крупный, чтобы вырваться, зло бросил в
ответ:
– Херой! Только и могёшь перед ротным на цирлах выступать! Ну и
беги, стукай!
– Я не стукаю, я тебя, мразь трусливая, предупреждаю: ещё раз
увижу тебя в хвосте, лично грохну, хоть ты и не из моего
взвода!
– Ой-ой-ой, напужал! Пужалка у тебя не выросла!
Васька вцепился мне в руку:
– Пойдём Гриша, пойдём. Не цепляйся ты с ним, говно не трогают,
оно и не воняет. Я эту девушку знаю, её Лерой зовут. Живёт в
Засосне. Хочешь, потом познакомлю?
Отойдя в сторону, ответил:
– Хочу, брат, хочу! Да только видишь, не до знакомств сейчас,
немец уже припёр. Эх, хоть бы день назад её встретить!
Второй номер внимательно и серьёзно посмотрел мне в глаза:
– Что думаешь, Гриш, оставим город?
Больно мне тогда было сказать правду боевому товарищу:
– Если приказ будет, оставим. Мы военнослужащие, подчиняемся
приказам. Скорее всего, командование поостережётся, что город могут
в кольцо взять, сам знаешь, фланги у нас слабые. Ведь вся дивизия
тогда в ловушке окажется.
Но Василий, качнув головой, ответил:
– А я думаю, что мы воины. И должны землю свою защищать, родных
и любимых. Видел плакат: «Родина-мать зовёт»? Моя Родина – здесь.
Как же я могу отступить?
– Не глупи. Приказ есть приказ, не выполнить его нельзя.
– Кто-то должен будет прикрывать отход подразделений. Попрошусь
в добровольцы, останусь здесь. Покуда жив – враг в моём городе
править не станет.
Эх, зря я тогда был с ним столь откровенен. В яростной
схватке с вражеским пулемётчиком Василий словно искал свою
смерть…
На площади громыхнул разорвавшийся снаряд. Из гаубиц лупят,
твари, не иначе. С неприятным звоном посыпались уцелевшие стёкла на
витринах магазинов.
– Все в бомбоубежище, бегом!
Город изрыт противоснарядными щелями, а в глубоких подвалах
каменных зданий и церквей устроены бомбоубежища. Одно из них
располагалось буквально в 20 метрах от нашего поста.