На меня набегают сразу два фрица. В последнее мгновение я
успеваю упасть на колено, пропуская над собой штык-нож первого
врага, и ударом снизу вверх прокалываю его живот.
Второй забегает сбоку. Успевая всё же встать, я парирую укол
цевьём винтовки и снизу вверх бью прикладом, целясь в подбородок.
Но противник успевает отпрянуть и рубящим движением рассекает мне
ногу лезвием штыка; обратным движением он пытается вонзить его мне
в бок. Только чудом я успеваю нырнуть с колен вперёд; нож режет
кожу на рёбрах.
Тяжёлый удар сапогом в челюсть – и я падаю назад, в колею.
Сейчас добьёт.
Спокойная и обыденная в своей жути мысль придаёт мне сил.
Бросившись вперёд, я обхватываю ноги противника и рывком дёргаю их
на себя; немец падает на спину.
Фриц удачно приложился о рельс, и, если бы не добротная каска,
издавшая лязгающий, металлический звон при ударе,
противнику бы не поздоровилось. Но хотя немец даже не потерял
сознание, он всё же несколько оглушён и потерял драгоценные
секунды. Такие дорогие в рукопашной схватке секунды… Последним, что
он увидел, был летящий в горло кулак разъярённого русского.
…Несмотря на жестокий натиск врага, красноармейцы выстояли. Чаша
весов боя вновь склонилась в нашу пользу; но одержать победу нам не
дал всё тот же офицер. Я узнал голос, яростно прооравший:
– Kanoniere, Feuer!
И навстречу преследовавшим врага красноармейцам выскочили унтеры
и пулемётчики, установившие своё оружие на плечи вторых номеров.
Удар автоматического оружия выкосил первые ряды бойцов, и наша
атака захлебнулась. В то же время страшен был конец немцев, до
которых наши всё же дотянулись: «русские» штыки буквально изорвали
тела врагов.
Яростная схватка закончилась, сменившись вялой перестрелкой; с
обеих сторон по путям ползают санитары, собирая своих раненых.
Пришёл и мой черёд: наспех перебинтованная резаная рана по-прежнему
сочится кровью…
Засосенская часть города.
Сержант Нестеров Андрей, командир расчёта 45-мм
противотанкового орудия 326 артиллерийского полка.
Ядовитая гарь, смешавшая в себе запахи обугленной человеческой
плоти, жжёного металла и сгоревшего бензина, забивает одновременно
рот с носом, беспощадно дерёт глотку. Ветер гонит дым от обильно
чадящего немецкого броневика прямо на нас, не давая никакой
возможности нормально дышать.