Парень покивал:
— Не беспокойтесь. Идите. И пристегнитесь,
пожалуйста.
Лигон прошел вперед, к пассажирским местам, нашел свободное
кресло и послушно пристегнулся. Сидящий рядом генерал
посмотрел на него без особой приязни.
— Из-за вас рейс задержали на пятнадцать минут, —
сказал он. Судя по всему, о штатских у него
было самое невысокое мнение. — Вы врач?
— Нет, я музыкант, — ответил Лигон, и этим уронил себя в глазах
генерала ниже всякого отребья. «Дезертир и пидор», — прочитал Лигон
мнение о себе на лице генерала, но его это не волновало. Он
устроился поудобнее, раскрыл наскоро подшитую заботливой Линни
партитуру «Оды во славу пышнобедрой Дайны» и ушел в музыку с
головой.
В Малапо начались, как любит выражаться Питр, нюансы.
На аэродроме пообещали, что авто подкинет Лигона до самой
больницы, но оказалось, что тот район закрыт для транспорта
из-за недавней бомбежки. Чемоданы он, хвала Небесам, оставил
на аэродроме, так что пройти два квартала не составило
никакого труда. Сильно раздражали, правда, группки дружинниц: они
с таким очевидным подозрением на него посматривали,
не собирается ли он нырнуть в развалины
и заняться мародерством. Из-за этого Лигон шел
с надменным видом, сунув руки в карманы
и насвистывая имперский марш, и чувствовал себя плакатным
чифандийским шпионом.
Посмотреть вокруг, так создавалось впечатление, что города
Малапо больше нет. Этот район и до войны, похоже, был
далеко не фешенебельным, здесь стояли дешевые доходные дома,
сейчас по большей части превратившиеся в груды битого
кирпича и обломков досок. По развалинам лазили люди
в поисках пригодных вещей, и дружинницы строго проверяли,
прописаны ли такие искатели в этом конкретном доме.
Скудные трофеи складывались кучками на тротуарах,
их обычно караулили детишки от силы лет семи. Дети
постарше прочесывали развалины вместе с матерями. Мужчин почти
не было. Как слышал Лигон, те из них, что
не были призваны в армию, последнюю неделю работали
в спасательных командах, разыскивающих людей под завалами,
и в пожарных частях.
Пожары поблизости потушили, но сильная задымленность
оставалась, и Лигон в мыслях простился со своей
курткой, которая наверняка пропитается запахом гари, а потом
привык и выкинул этот пустяк из головы.
В больнице долго не могли найти, где Кайрис. Смотрели
какие-то списки, не нашли, потом, после убеждающей купюры,
посмотрели еще раз с большим вниманием, потом из соседней
комнаты пришла решительная девушка, пролистнула тетрадь
со списками, ткнула пальцем: «Я ж помню, у меня
такая память». Лигону объяснили дорогу, и он дошел
до нужного крыла, этажа и коридора. До палаты идти
не пришлось. В коридоре, где тоже стояли койки
с больными (больница была переполнена), пойманная
за локоток сестра задумалась на секунду, потом произнесла
«Кайрис Бик, пневмония, 65 лет», потом подняла на него
усталые глаза и сказала: «Я сожалею». Лигон понял, что
опоздал. Он вздохнул и спросил: