— Когда? Где она?
Сестра показала на площадку около лифта, где стояло
несколько каталок:
— Совсем недавно, еще в морг не спустили. Девочка
стоит — это ее внучка.
Лигон подошел к каталке, около которой стояла внучка,
приподнял край простыни, прикрывавшей тело, с трудом узнал
Кайрис. «Это ж сколько лет прошло? Много, много...»
Он посмотрел на девочку-подростка в грязном пальто.
В ней было куда больше от той, живой и молодой
Кайрис, которую он когда-то знал. Что ж это ребенок
в таком виде? Некому за ней присмотреть? Он обругал
себя идиотом, вспомнив: тушили дом. Наверняка же тот дом, где
жила Кайрис. И девочке теперь просто не во что
переодеться и негде жить. Лигон осторожно расспросил ее,
пока не пришла за каталкой санитарка. Так
и оказалось: папа погиб два года назад, мама попала под бомбу
год назад, жили вместе с бабушкой, пока не сгорел дом.
И никого из родни больше нет. Стало понятно, почему
Кайрис так беспокоилась о том, чтобы найти Лигона.
Дальше были «нюансы», которые Лигон с большим удовольствием
перевалил бы на кого-нибудь другого, только вот
не на кого было. Оставалось надеяться, что гробовщик,
которому Лигон отстегнул кучу денег, окажется честным дядькой
и сделает все как надо. Таскать по мерзлому кладбищу
отупевшую от горя девочку в несерьезном пальтишке
и ботиках на рыбьем меху не стоило даже
в память Кайрис, тем более что эта усохшая мертвая старушка
для Лигона не имела к Кайрис никакого отношения.
Поэтому Лигон, не утруждаясь более этическими
соображениями, пошел в приемный покой к тем девицам,
которые час назад с трудом нашли Кайрис в списках.
У девиц был телефон, посторонним его не давали,
но Лигон, используя, как оружие, обаяние и деньги,
все-таки получил доступ к заветному аппарату и дозвонился
на аэродром. С аэродрома пообещали, что попутная машина
подберет их около больницы, осталось надеяться, что ВВС
работает как часы, несмотря на дым и наступивший
вечер.
Та из девиц, что «я ж помню, у меня такая
память», наконец опознала в Лигоне Комету Ортиса,
и в приемном покое случился маленький
ажиотаж. Известного музыканта окружила небольшая
стайка из девушек в белых халатах, и он покорно
раздавал автографы на листиках бумаги, журналах и даже
на обложке одной из своих пластинок.
— Это ваша родственница? — указала одна
из девушек на устало сидящую в углу девочку.