Закончить мысль не успел, потому что дверь скрипнула и приветственно распахнулась передо мной.
На пороге стояла сногсшибательная полуголая девица.
Рыжие локоны длинных густых волос змеились по обнаженным плечам вниз, медными ручейками стекая в манящую ложбинку в декольте. Нижние пуговицы и без того короткой блузы были расстёгнуты и разлетались в стороны от лёгкого дуновения ветерка, благодаря чему для любования открывался шикарный вид на подтянутый живот и замысловатую татуировку вокруг пупка. На широких бёдрах красавицы трепетала на ветру длинная юбка с разрезом чуть ли не до пояса.
Проследив за моим, должно быть, весьма красноречивым взглядом, остановившимся на разрезе юбки, ведьма изящно вильнула бедром и выставила напоказ идеальную ножку.
Кхм, ну, и дела-а творятся в нашем королевстве! Опять, что ли вина из одурей-травы нахлесталась?!
Нет, врать-то самому себе я, конечно, не стал бы! Если Кикилия хотела поразить меня как мужчину, то ей это вполне удалось. Но-о…
Как король я обязан был положить конец... в смысле прекратить этот волшебный бедлам, как можно скорее!
- Уи-илфред, ми-илый, – ласково пропела на ухо хозяйка дома, беззастенчиво прижимаясь ко мне грудью и бедром, а кончиками пальцев едва касаясь моего подбородка, – чем обязана такой чести? Соскучился?
Её рука взметнулась вверх, погладив по щеке и скользнув по рубашке, резко пошла вниз.
Молниеносным движением перехватил тонкие женские пальцы, отводя подальше от своего тела, а заодно и от греха. Ибо убивать женщин, пусть и таких ведьм, грешно.
- Кикилия, ты полагаешь, я притащился в эту дыру ради, – я бросил взгляд на высоко вздымавшиеся под блузой полушария, – дряблых прелестей, кривеньких копытец и неумелых ласк четырёхсотлетней старухи?!
Колдунья поморщилась и отступила, совершенно не соблазнительно плюнув себе же под ноги.
- Да тьху на ваше гномье воспитание. – Голос красавицы сделался совершенно иным, чем мгновение назад. Сейчас он более походил на противный скрежет несмазанных дверных петель. – Ну, никакого уважения ни к женщине, ни к её почтенному возрасту.
Совершив пас рукой, словно разрубив толщу воздуха пополам, Кикилия моментально преобразилась.
Теперь колдунья стояла передо мной в истинном своём обличии – невысокая сгорбленная старуха, держащаяся крючковатыми пальцами за поясницу. Выцветшие волосы свисали редкими прядями, кожа была сплошь изрезана паутиной морщин, а на большом носу торчала бородавка, сквозь которую прорезались два коротеньких седых волоска.