И это самое хреновое в моём
положении.
— Не мучайся, Быстров! — произнёс
Смушко. — Вижу, что весь озадаченный, даже взгляд какой-то
стеклянный стал. Ты как раз наоборот — молодчина! Действуешь как
положено. Жаль, не все у меня такие, — вздохнул он. — И потому, что
ты хороший работник, у тебя большие проблемы. Есть человек, который
хочет твоей крови. К несчастью, это не рядовой обыватель или мелкий
бандит. Я хочу вывести тебя из-под удара, Быстров!
Я присвистнул:
— Что, всё настолько серьёзно?
— Более чем, — подтвердил Смушко.
— Можете поделиться раскладом, чтобы
я понял — откуда ветер дует?
— А ты не догадался? — удивился
Смушко.
— Догадываться — одно, знать —
другое.
— Вчера Симкин попросил
в камеру бумагу и чернила, сказал, что напишет признательное
письмо.
— И что — обманул? — нахмурился
я.
Учитывая, что Симкин — зам начальника
губотдела ГПУ, я бы ничему не удивился. Дураков туда не берут, тем
более, на такую должность. И то, что мы его взяли с поличным, ещё
ничего не означало. Могли и отмазать.
— Нет, не обманул. Накатал текста на
рулон обоев. Вот только все грехи взял на себя, о своём начальнике
— товарище Кравченко ни слова плохого. Дескать,
скрытно действовал за спиной начальника, постоянно боялся
разоблачения и всё такое.
— Другими словами: Кравченко у нас
теперь розовый и пушистый?
Смушко вряд ли мог знать эту идиому
(для подстраховки я даже заменил слово «белый» на другую окраску),
но моментально уловил смысл и кивнул в ответ.
— Да, по этой линии Кравченко не
зацепило.
— А если попробовать забрать Симкина
к нам — поколоть его здесь? — во мне разыгрался охотничий
азарт.
— Его сейчас архангел Гавриил колет,
— грустно сказал Смушко.
— Хотите сказать…
— После того, как Симкин в письменном
виде дал признательные показания, он повесился у себя в камере.
Дескать, чувствую глубокие угрызения совести, страдаю за то, что
подвёл товарищей, больше не могу жить… Его нашли уже холодным.
— Кравченко… сука! — вырвалось у
меня.
— Я тоже думаю, что его повесили, —
подтвердил Смушко. — Заставили написать письмо, а потом отправили
на тот свет.
— А что комиссия?
— Комиссия — ничего. Признания
Симкина их вполне удовлетворили. Конечно, Кравченко влепили строгий
выговор, но с должности не сняли.
— Думаете, помогают высокие
покровители из Москвы? — предположил я.