— …пятого августа тысяча девятьсот
сорок третьего года разведчики триста восьмидесятой стрелковой
дивизии Иван Санько и Василий Образцов водрузили флаг освобождения
Орла над домом по улице Московской…
Соврали, милостивая государыня! Вряд
ли нарочно, по злому умыслу такие дела другими людьми делались, и
все-таки не Московская она тогда была, а Сталина.
— …а в день двадцатилетия
освобождения Маршал Советского Союза Иван Христофорович Баграмян
зажег Вечный огонь у подножия памятника танкистам. С тех пор не
угасает огонь, как никогда не угаснет наша память о
воинах-освободителях. В их честь дважды в год над Домом Победы
взвивается красный флаг…
— Ну чего ты ждешь? Снимай! —
учительского вида женщина в бордовой кофточке с блестками толкает
под локоть долговязого парня.
— Ма, да Катюха точняк в кадр не
попадет, одни спины на фотке будут, — виновато бурчит сын.
— Сейчас! — грозно восклицает мать —
и с уверенностью ледокола движется вперед, к ограждению: —
Пропустите! Пр-ропустите, пажалста!
Кто-то дает дорогу, кто-то
огрызается.
— Мне дочку сфотографировать, она
там, с флагом! — с горделивой готовностью поясняет новоявленная
папарацци.
В образовавшийся на несколько
мгновений просвет Годунов видит юнармейскую знаменную группу —
мальчишку и двух девчонок с широкими красными лентами через плечо.
И все, толпа смыкается. «Интересно, успела она дочку
сфотографировать или нет?» — отстраненно думает Годунов.
И тут его внимание привлекает
сутуловатая пожилая женщина — как-то мысль не повернулась
поименовать ее старушкой. Привлекает тем, что… что внимания не
привлекает, стоит себе в сторонке, не вливаясь в толпу и не
стремясь занять подобающее ветерану место внутри периметра. Или
тем, что… Нет, только почудилось, будто знакомая, да и немудрено —
обычный человек. Обычный человек необычной — уходящей — эпохи.
Седые, коротко стриженные волосы, темно-синий костюм (вроде бы, эта
ткань называется крепдешин, смутно припоминается Александру
Васильевичу), орденские планки — прикрепи женщина вместо них
награды, получился бы, как говаривала когда-то бабушка, собирая
деда на встречу ветеранов, целый иконостас. На лацкане рубиновой
эмалью поблескивает значок-знамя с золотистыми профилями двоих
Вождей и четырьмя буквами снизу… что за буквы, отсюда не разобрать.
В одной руке — трость, в другой — несколько красных гвоздик.