Дом у воды - страница 23

Освободив ногу из веревочной ступеньки и крепко ухватившись руками за паракорд, Арсений съехал вниз, как заправский моряк по канату. – Держи, – подал он Свете свой телефон и принялся снимать рубашку. – Что ты затеял? – удивилась она. – Веревка длинная,– рыкнул Гаранин. – Метров шесть-восемь. Можно сплести что-то похожее на люльку и, выбив стекло, аккуратно спустить Женьку и Олеську вниз. Они побегут в дом и позовут помощь. – Давай подождем, – миролюбиво предложила Света. – Вдруг это крестный нас специально запер. Ну чтобы мы помирились. – Сомневаюсь, – скривился Арсений. – Если бы нас заперли вдвоем, то я бы первый заподозрил наших родственников. Но с детьми в склепе закрыть мог только безумец или преступник. К тому же вчера начался дождь, и никто не видел, где я устроился на ночлег. Кто-то следил за вами и точно знал, что вы одни в усыпальнице. Зачем, кстати, ты пришла сюда с детьми? – Мы часто ходим, – отмахнулась Света. – Навещаем папу. А сегодня собрались ехать в Париж, зашли попрощаться… – А он здесь, во Франции умер? – искренне удивился Гаранин, не понимая, зачем прощаться с покойником, почившим более пятнадцати лет назад, если судить по дате. – Папу убили в Москве, – тихо пробормотала Света. – Но мы все так его любили, что не можем до сих пор смириться с его уходом. Крестный каждый приезд навещает. У него вообще все, что с папой связано, покрыто ореолом святости. Перстень папин у мамы выманил, в Москве под нашими бывшими окнами периодически на лавочке сидит… – Так это Пахомов твоего отца сюда перевез? – Нет, Арман, – печально улыбнулась Света. – Маме свадебный подарок. – Странные вы люди, – пробормотал Арсений и, скинув рубашку, принялся наматывать ее на руку. Он всего лишь на мгновение повернулся к Свете спиной, как она вскрикнула: – Джин, что это у тебя? – Где? – насторожился он. – Да вот же на спине, – Света подскочила с ведра и бросилась к нему. – Вот, – она коснулась кожи холодными подушечками пальцев, и Арсений ощутил, будто его шарахнули током. – Что там? – поинтересовался невозмутимо. Знала б она, чего это ему стоило! – Ой, я не могу, – рассмеялась Света. – Ой, держите меня семеро! – Не придуривайся, любовь моя, – пробормотал он. – Что там тебя развеселило? Даже палец не пришлось показывать, хохочешь как заведенная. – Смотри, – выдохнула она и повела его к мраморной плите, случайно выбранной им для ночлега. – Моя девичья фамилия полностью отпечаталась у тебя на коже. – Это твой отец принял меня в семью, – рыкнул Гаранин и довольный снова пополз по веревке вверх к огромному витражу, набранному из маленьких окошек, запечатанных в надежные дубовые рамы. Переведя дух, он внимательно всмотрелся в каждое из окон, больше напоминающих бойницы, и уже зубами подтянул рубашечную ткань на кисть правой руки, когда заметил внизу каких-то подозрительных типов. «Может, садовники?» – пронеслось в голове. Но Арсений нутром почувствовал, что эти двое к садоводству не имеют никакого отношения. Зато обучены убивать. По тому, как парочка уверенно двигалась к склепу, стало понятно, кто именно запер злополучную дверь. – Уводи детей, – негромко велел он Свете, намереваясь встретиться лицом к лицу с подонками. Но в этот момент дорожка вильнула немного вбок, и Гаранин бросил взгляд на руку одного из бандитов, сжатую в кулак. На солнце слегка блеснуло кольцо. Но и без того Арсений чутьем понял, что в руке у незнакомца. Граната, мать вашу! – Быстро вниз! – заорал он Свете, застывшей в проеме арки. – Света! Я кому говорю! Арсений не помнил сам, как скатился вниз и бросился в более тесное помещение. Тоже могилы, но уже с огромными ангелами и золочеными надгробиями. – Где лестница? Веди нас! Включи фонарик! – сыпал он приказаниями, подхватывая на руки Олеську и закрывая ее и Эжена своим телом. – Давай быстрее! – Что… – попыталась воспротивиться она, но увидев в белом свете фонаря перекошенное от ярости лицо, поспешила вниз, к первым де Анвилям. – Тут особо нечем дышать, – пробормотала она, никак не понимая, что на него нашло. – Зато живы останемся, – пробурчал Гаранин и внимательно осмотрелся по сторонам. Толстые камни, наверняка служившие раньше частью крепостной стены, образовывали правильный квадрат, небольшого, но надежного, как бомбоубежище, помещения. Арсений бегло всмотрелся в полумрак и, выбрав самый выдающийся саркофаг, украшенный птичками и амурчиками, велел спрятаться за ним. – Раздастся грохот – сделаете вот так, – скомандовал напоследок. Но возражать никто не стал. Арсений крест-накрест сложил руки за головой, втянул башку между коленями и накрылся щитом рук. – Попробуйте сами, – скомандовал он улыбаясь. – Считайте это игрой в войнушку. Дети послушно повторили за ним. – Света, – рыкнул Гаранин, – тебе особое приглашение? – Тихо, – прошептала она и даже выставила вперед палец. – Я слышу речь. Похоже на испанский, но так разговаривают латиносы. – Только этого нам не хватало, – прошипел Гаранин. – Еще скажи, что колумбийская мафия тебя преследует. – Да иди ты, – буркнула она и осеклась, услышав, как голоса становятся все ближе и ближе. – Твою мать, – выругался Гаранин, вставая и одновременно шаря фонарем по гробнице в поисках любого оружия. Маленький лучик ударил лишь на секунду, но Арсений сумел выхватить взглядом копье, пику и арбалет, лежавшие в головах у соседнего надгробия, где на каменном ложе отдыхали бородатый мужик и две дамочки по бокам. Гаранин бесшумно шагнул в темноту и, схватив копье, подошел к лестнице. Прислонился к стене и принялся ждать гостей, намереваясь оказать им радушный прием. «Это все равно, как с рогатиной на медведя», – успокоил себя Джин и попробовал вспомнить, что там рассказывал Бабай об охоте на лесного владыку. Он прислушался, понимая, что еще шаг-другой – и противник найдет лестницу и спустится вниз. И тут уж кто кого. Но внезапно шаги смолкли, а потом кто-то побежал к выходу, не забыв на прощание бросить несколько небольших круглых предметов. Они россыпью упали в первом зале, и лишь один покатился через обе усыпальницы и остановился около лестницы. – Граната, твою мать!– тихо просипел Арсений, понимая, что еще немного -и проклятая лимонка свалится вниз. А там траектория осколка непредсказуема. – Говорят, пуля дура, но забывают о маленьких острых кусочках металла. Особо не думая о последствиях, он рванул вверх. Увидел в свете проема вращающуюся гранату и, быстро подхватив, бросил вслед убегавшему бандиту. Тот вскрикнул, видимо, лимонка угодила в него. Но Арсений дальше прислушиваться не стал, спрыгнув вниз. Метнулся к Свете и детям. Накрыл их собой. – Все хорошо, – только и успел прошептать, когда грянул небольшой взрыв. – Здание не обрушится? – с тревогой осведомилась Света. – Если забросить сюда ядерный фугас, – пробормотал он, усаживаясь рядом с Олеськой и целуя Свету нос. Пусть в воздухе витали дым и гарь и где-то кричали люди, но для Арсения это прикосновение к любимой женщине оказалось самым важным в жизни. «Все потом, – подумалось легко и беззаботно. – Главное, мы снова вместе». Где-то в отдалении послышались знакомые голоса, а затем отборная матерная отповедь. – Крестный, тут дети! – возмутилась Света и уже собралась бежать вверх по лестнице, как Арсений остановил ее. – Подожди, – велел негромко. Нужно убедиться, что все закончилось. – Вы там живы, спиногрыз? – снова донеслось издалека. – Да, с нами все в порядке, – заорала Света, осматривая детей. – Никто не пострадал. – А потом заметила тихо, так чтобы слышал только Гаранин: – Странно, что он не спустился сюда. – Больная нога, – напомнил Арсений и заспешил наверх. – Я тебя умоляю, – усмехнулась Света. – Ходит легенда, что мой респектабельный крестный по молодости с распоротой ягодицей от ментов убегал. Прибежал к нам домой, папа его зашивал, а мама держала настольную лампу. В ту ночь я и родилась. – Смешно, – пробурчал Гаранин, но не смог представить Лили де Анвиль, холодную и утонченную, на сносях, да еще участвующую в тайной хирургической операции. Ему даже показалось, что она давно превратилась в оболочку, только с виду кажущуюся живой, а на самом деле давно омертвелой. – Светланка, – позвал мягкий и нежный голос. – Вы там как? – Идем, мама, – воскликнула Света, поднимаясь вслед за Арсением. Но минуя лестницу, врезалась в Гаранина, застывшего около заваленной почти до самого свода. – Забирайте детей, – скомандовал Арсений и сам попробовал разобрать образовавшийся завал. Но если наверху валялся строительный мусор, то ниже в проеме застрял большой прямоугольный камень, словно по полозьям спустившийся чуть ли не с потолка и остановившийся сантиметров двадцать не доходя до пола. По ту сторону баррикады Света видела задумчивого крестного и мрачного де Анвиля, дававшего указания заполонившим склеп рабочим. Куски лепки и штукатурки разобрали быстро. А потом одного за другим Арсений передал на волю детей, с удивлением наблюдая, как каждого из них обнимает и целует зареванная теща. Как рядом суетятся Пахомов и сам Арман де Анвиль, так не похожий на себя вчерашнего. – Ты тоже сможешь пролезть, – заметил Арсений, когда кроме каменной глыбы ничего не осталось. – А вот я не помещусь, – хмыкнул он и добавил, весело стукнув себя по животу: – Разъелся за зиму. Света улыбнулась и, ущипнув его за бок, прошептала тихо: – Я никуда не пойду без тебя. В кои веки ты не можешь от меня убежать, Сенечка… – С ума сошла, – проревел он. – Ты уехала, а я чуть не подох. Больше никогда от себя не отпущу. Но сейчас… – Подожди, – остановила она его и, кинувшись к заваленной арке, что-то прокричала на французском. Знания языка позволили Сене понять следующее. Во-первых, сегодня в Париж никто не поедет. Во-вторых, она остается с Арсением и просит принести покрывало и что-нибудь на обед. – Свидание в склепе, – хмыкнул Пахомов и добавил с усмешкой: – Мадам знает толк в извращениях. – И, довольный, заковылял к выходу. Минут через десять с кухни принесли корзину с провиантом, а из анвилевских кладовых – надувной матрас, пледы и подушки. – Из Бордо выехали спасатели, – пробурчала показавшаяся в проеме говорящая голова, принадлежащая хозяину замка. Патрицианский нос, седые виски, зачесанная назад шевелюра. Арман походил на американского сенатора в десятом поколении, но на самом деле более, чем любой из них гордился собственной родословной. – Устранение завала может занять несколько часов, – предупредил он и, получив от Светы категорический отказ покидать отца своего ребенка, отбыл в лабораторию. Перетаскивая весь скарб в усыпальницу первых де Анвилей, Арсений на минуту задумался, что значит иметь за собой таких предков. Каково жить, зная, что в твоих жилах течет пусть разбавленная за века, но все-таки монаршая кровь. Оберегает ли такой род свое потомство и как? Несет ли кроме внутренней гордости еще какие-то блага, или просто тешит самолюбие и гордыньку. – О чем задумался? – тихо осведомилась Света, укладываясь на подушки в свободной части усыпальницы. – Да вот смотрю на этих, – кивнул Арсений в сторону древних могил. – И радуюсь, что ты им не кровная родственница. Мне еще многое предстоит пережить, моя любовь, но будь поласковее со мной, ладно? – А что ты думаешь о нас? – осведомилась Света, и Гаранин, даже не увидел, а ощутил, как сверкают ее глаза от нетерпения и негодования, что он не сказал самого главного. – Ничего не думаю, – пробурчал он недовольно, укладываясь и укрывая ее пледом. – Когда ты рядом, я вообще думать не могу. Мне нужно ощущать твое тепло, запах твоего тела, переругиваться с тобой по утрам, прижимать тебя к себе всю ночь и в любое время суток заниматься с тобой любовью. Если для этого нужно пойти в загс, в церковь или в синагогу и там громко, чтобы все слышали, сказать «да», то я согласен. Мне не нужны твои дурацкие деньги, дома и яхты. Я подпишусь под любым контрактом и так же согласен отдать тебе все, что имею. Пудельком за тобой бегать не стану. Найду чем заняться. И тебе не придется краснеть за меня перед своими высокородными родственниками. На костюм от Армани и тебе на бриллианты я заработаю. Хотя не понимаю, что так все носятся. Армани, Армани! Рвется быстрее, чем костюмчик фабрики «Большевичка». Я такой в первом классе носил, так ему сносу не было. Потом еще Севка донашивал… – Джин, ты невозможный, – усмехнулась Света, зарываясь лицом у него на груди. Потом резко вскинулась и поинтересовалась строго: – Ты делаешь мне предложение? – Здрасьте, приехали! – потянул недовольно Гаранин. – А что же еще? Выходи за меня замуж, девочка! Коли влезла под кожу и в сердце, достала до печенок своим уходом, то теперь мне никуда от тебя не деться. Я люблю тебя, Светка! И сдохну прямо здесь, если откажешься. – Даже не надейся, – рассмеялась Света. – Хочу за тебя замуж. – Так выходи, – рыкнул Арсений и полез целоваться. – Мне без тебя все равно жизни нет, – выдохнул он, когда поцелуй закончился. И лукаво глядя на будущую жену, пробормотал чуть слышно: – Как бы нам стащить с тебя эти дурацкие штаны, любовь моя. С самого утра об этом мечтаю… – Даже не думай, – пробурчала она. – Мы еще с тобой на кладбище не трахались! – У меня и в космосе на тебя встанет, – вздохнул Гаранин и радостно разулыбался. – А интересно, когда нас откопают, то в вашем общежитии поселят в разных комнатах или разрешат спать в одной? – осведомился он задумчиво. – У меня за два месяца уже яйца стали каменными. Вон как у того мужика, – кивнул Гаранин в сторону какой-то статуи. – Тяжело хранить верность? – улыбнулась Света, с изумлением осознавая, что Джин, бабник и сердцеед, не спал ни с кем с момента их расставания. – Ничего подобного, – сварливо заметил Арсений. – Когда любишь, это естественное состояние! ГЛАВА 36