— Почему? — монарх нахмурился.
— Я же говорила, она меня ненавидит и
делает все, чтобы унизить! — воскликнула Девана, стукнув вилкой по
столу.
Отец молча глянул на нее. Девочка
затихла. Откинулась на спинку стула. Насупилась.
— У нас был уговор, — Гвин сделала
еще один глоток и отставила кубок. — Если она покинет занятие, пути
назад не будет. Девана ушла сама. У меня нет времени на ее капризы.
Есть и другие дела. Мои деревенские штучки, знаете ли. От которых
зависят жизни ваших покорных слуг, мой король.
— Я слышал от стражников, что вы
сделали сегодня утром, — король вздохнул, примирительно махнул
рукой. — Спасибо, леди Гвинейн.
— Пожалуйста, — адептка вернулась к
еде.
Остальные последовали ее примеру. На
продолжении уроков с принцессой король больше не настаивал. Равно
как и сама девочка. Но она всем видом демонстрировала свое
презрение по отношению к Гвин. Самой же Гвин не было ни холодно, ни
жарко от тех взглядов, которые Девана изредка кидала в ее сторону.
С таким же рвением ей следовало бы наблюдать за работой адептки
утром. Быть может, толку вышло куда больше.
Кевендил наклонился к жене и
прошептал:
— Гвин...
— Давай потом поговорим? — так же
шепотом попросила женщина.
Принц едва заметно кивнул.
После обеда все разошлись. Принцесса
с подружками удалились в рисовальную комнату (очевидно, перемывать
косточки безжалостной адептке). Король, его наследник и их
приближенные отправились в кабинет. Потому что прибыли старосты и
местная знать из Чаячьего Мыса, Удела, Колосьев и Изумрудной рощи —
четырех самых крупных деревень Нордвуда. Чаячий Мыс даже можно было
назвать портовым городом. Правда, с натяжкой. Собирались обсуждать
начало зимовки и работы в Архейме по весне. Конечно, мужчины не
позвали на совет Гвин. Но она и не рвалась туда.
Адептка спустилась в кухню,
перекинулась парой фраз с поваром Бартолеусом. Поинтересовалась,
прошла ли его бессонница. Получив утвердительный ответ и слова
благодарности, вкрадчиво спросила, что будут подавать к чаю
вечером. Бартолеус хотел готовить вишневый пирог. Гвин наморщила
носик и намекнула, что в Академии чаще всего предлагали ее любимый
ореховый бисквит. Бартолеус расплылся в понимающей улыбке и
вернулся к работе. А женщина прихватила пару яблок и пошла в
конюшню, проведать свою лошадь Пуговку. Затем она вернулась в
башню. В полную тишину.