Меня зовут Андрей Толоконников. Мне
36 лет. И я все еще жив. Жив, несмотря ни на что. Есть такой
«уморительный» диагноз: ДЦП[1]. Так
получилось, что я от него не умер, родители не отдали меня в
детский дом, не отказались от меня, как часто бывает, а наоборот,
приложили все силы, чтобы дать мне возможность существовать в этом
жестоком мире, мире, не приспособленном для таких инвалидов, как я.
К сожалению, несколько мучительных операций так и не дали мне
возможность ходить, а передвигаться я мог только при помощи
коляски, ага, инвалидного кресла на колесиках. Вот только мое – с
моторчиком. Чуть лучше получилось с руками. Одной рукой (левой) я
владею очень даже неплохо. Намного лучше стала речь, я только до
сих пор затягивал некоторые буквы и чуть задерживал окончание
предложений. И с мозгами у меня было все в порядке. А зачем? Мне
кажется, что лучше быть дебилом, не сознающим себя, с его простым и
плоским восприятием мира. В этом плане мне крупно не повезло. Не
люблю рассказывать о себе, как о заключенном, но именно так я себя
и ощущал. Да, научился пользоваться компьютером, используя свои
полторы руки, а за свои тридцать с небольшим сознательных лет я
сумел расширить возможности своей памяти, до фотографической. Это
очень помогало в написании статей – не надо было искать долго
справочный материал. Страницу текста я запоминал через 20 секунд
читки «по диагонали», после чего мог ее воспроизвести с точностью
до одного знака. Как все это умещалось в мою голову, понятия не
имею.
Год назад родителей не стало. Они шли
ко мне в больницу по пешеходному переходу на зеленый свет
светофора. Я наблюдал из окна, как ослепительно белый Лексус,
мчащийся по городу с бешенной скоростью, сбивает их и уносится
прочь. Мама скончалась на месте, отец еще два дня пролежал в
реанимации. Меня выписали из больницы через 10 дней. Следователь
рассказал, что машина была угнана ночью, накануне ДТП, и кто был за
ее рулем – неизвестно. Родители – детдомовцы, ставшие на ноги
благодаря тому, что родились в СССР. Но у меня никого больше не
было. Мне светила опека органов государственной власти. Для меня
это означало одно – быстрое угасание. Моя квартира еще была как-то
приспособлена для существования инвалида, а вот дом инвалидов, в
который меня определят? Кому достанется с таким трудом
приватизированная родителями квартира – понятия не имею… Так что,
как говорится, «дорогая близкая – казенный дом» не смешно?
Абсолютно. Сегодня, третьего сентября, за мной должны были
приехать. И они приехали. Абсолютно неразговорчивые два молодых
человека, способные шкафы тягать, впрочем, мне показалось, что это
не их главная задача. Мою тушку загрузили в микроавтобус, после
получасовой дороги она (тушка) и оказалась здесь, в Центре. В
центре всего, точнее, в центре Времён.