А римляне были уже близко. Настолько близко, что арбалетные
болты прошивали римские щиты и доспехи как бумагу, пролетая
насквозь. Через пелену накатывающего боевого транса Формион услышал
командный рев своего командира. Повинуясь вбитым на уровне подкорки
инстинктам, он, звеня кольчугой, передал назад разряженный арбалет.
Отработанным на долгих тренировках движением подхватил висящий за
спиной щит и вытащил из ножен на поясе короткий меч. А затем замер,
прикрывшись щитом. Мимо него протиснулись вооруженные копьями воины
с большими щитами, которые заняли позицию в первом ряду, прикрыв
собой арбалетчиков. По штату в стрелковом полку селевкидской армии
на три тысячи арбалетчиков приходилась одна тысяча копейщиков. И
вот сейчас они, повинуясь командам своих сержантов, выдвинулись
вперед. Чтобы принять на себя первый и самый сильный натиск римской
пехоты.
Внезапно сержант, стоявший рядом, пролаял команду. И Формион
быстро поднял щит, прикрываясь от роя пилумов, летящих со стороны
римлян. Эти тяжелые дротики были довольно опасным оружием. Длинна
пилума составляла полтора-два метра. Из которых сантиметров
шестьдесят-семьдесят приходились на длинный и тонкий наконечник из
мягкого железа. Даже кольчуга могла не защитить своего носителя от
такого вот метательного снаряда. А уж если пилум попадал в щит, то
застревал там намертво. И вытащить его было очень сложно при этом.
Торчавший из щита длинный и тяжелый дротик создавал большие
неудобства для щитоносца. Кроме того, при переходе к ближнему бою
римский легионер мог, наступив ногой на древко торчащего пилума,
оттянуть щит врага вниз, открыв тем самым брешь для нанесения удара
мечом или копьем. В общем, очень неприятное оружие этот пилум.
Хвала богам! Но в щит Формиона ни один вражеский пилум не попал.
Все же вооруженных пилумами принципов у римлян осталось не так уж и
много. А у триариев вместо пилума на вооружении были только обычные
трехметровые копья. Которые, конечно, никто не метал в
противника.
Но ничего этого Формион не знал. Сейчас он отчаянно напрягал все
силы, чтобы сдержать натиск римского принципа, который давил своим
щитом в щит Формиона, пытаясь его опрокинуть и пронзить своим
коротким мечом-гладиусом. Селевкидский копейщик, стоявший до этого
впереди, уже был убит, и убивший его римлянин теперь пытался
прикончить Формиона. Страха не было. Был какой-то боевой азарт и
полная сосредоточенность. Формион вспомнил все свои изнурительные
тренировки. Там их учили, что надо делать в такой ситуации. Очень
хорошо учили. Поэтому, сейчас он действовал как на тренировке.
Принял удар вражеского щита на свой щит. Немного присев и умело
самортизировав первый натиск римлянина своей левой рукой и левым
коленом. Потом резко шагнул назад, заставив римского принципа
прогнуться вперед и слегка опустить щит от неожиданности. И тут же
правая рука Формиона нанесла коварный удар сверху. Прямо над
римским щитом. Зажатый в ней меч с чавканьем вошел в незащищенную
доспехом шею римлянина. Противник раскрылся на какое-то мгновение,
и Формиону этого хватило, чтобы убить его одним быстрым, колющим
ударом. Но место убитого римлянина занял уже другой противник. В
своем стандартном римском шлеме и доспехе, похожий не предыдущего
как брат близнец.