А потом Формиона подхватила и понесла кровавая круговерть
ближнего боя. Он колол, рубил, парировал, давил и бил врага своим
щитом. Убивал, убивал, убивал... Кровь? Ею Формион был покрыт с ног
до головы. Правда, в горячке боя ему на это было наплевать. Он даже
не знал. Чья это кровь. Его или вражеская. Несколько раз ему
прилетало. Но прочная кольчуга выдержала, вроде бы. Никаких
серьезных травм и ранений Формион не ощущал. Хотя мелкие порезы и
ссадины все же имелись. Но при кипящем в крови адреналине он их не
замечал. Потом они будут болеть, но не сейчас. Сейчас надо было
выжить. Как это ни удивительно, но селевкидская пехота смогла
сдержать натиск хваленой римской пехоты. Римляне так и не сумели
пробить строй царской армии. Нет, в нескольких местах им это почти
удалось. Почти! Но тут на помощь приходили селевкидские гвардейцы,
предусмотрительно выделенные царем Александром в резерв. Все
римские прорывы купировались быстро и жестко. Возможно, если бы
римляне не были ослаблены и не понесли те чудовищные потери от
вражеского обстрела? То им бы удалось пробить строй Селевкидов.
Возможно удалось бы? Но на поле боя нет никаких: возможно, может
быть или вполне вероятно. Только победа и поражение. Жизнь или
смерть.
Находясь в боевом трансе, Формион даже сразу не понял, что
случилось. Почему стоявшие перед ним римляне вдруг начали в панике
оборачиваться и убегать? Он даже успел по инерции убить троих
врагов ударом в спину прежде, чем увидел селевкидского катафракта,
врубившегося в римский строй с тыла. Рядом с ним был еще один такой
же всадник, покрытый железом со всех сторон. И еще один и еще...
Неожиданно, вокруг появилось очень много всадников, которые с
увлечением рубили разбегавшихся римлян. Формион облегченно
выдохнул, опустил окровавленный меч и оглянулся по сторонам.
Римские пехотинцы в его зоне видимости метались в панике. Ни о
каком бое речь уже не шла. Началась резня. Ударившая с тыла
селевкидская кавалерия поставила точку в этой кровопролитной битве.
Римская пехота, завязшая в сражении с пехотинцами царской армии, не
смогла отразить этот конный натиск к себе в тыл. Консул Публий
Корнелий Сципион Назика, командовавший римской армией в этом
сражении, был убит одним из первых, попав под удар сарматских
всадников. Сарматы пленных не брали. И этот знатный римлянин даже
не успел сдаться. После гибели главнокомандующего в рядах римлян
началась паника. Это была победа. Большая римская армия была
полностью разбита. Саня приказал своим воинам преследовать и
уничтожать всех убегающих римлян. Он, в отличие от античных
полководцев, прекрасно понимал, что разбитого и деморализованного
противника надо уничтожать полностью. Чтобы тот опять не смог
собраться с силами. Поэтому, спастись смогли только около четырех
сотен римских кавалеристов (уж слишком они быстро удирали) и сотни
три пеших легионеров. Все остальные противники Селевкидов в этом
сражении были либо убиты, либо попали в плен.