Человек бормотал себе под нос, шуршал бумагой, чем-то
щелкал.
Ньет слышал, как человек дышит — ровно, нестрашно.
Он постоял немного, поглядел на законченную работу, взял
инструмент и неслышно, как кот, поднялся наверх.
Гудение шло от машинки, за которой сидел человек — стоящий на
ребре полупрозрачный лист с картинкой и много кнопок на длинной
доске.
— Какая же сука Фервор, — сообщил человек, ни к кому не
обращаясь. — Неужели на него никакой управы нет? Чертов нелюдь,
сперва бил своих, чтоб соседи боялись, теперь за соседей взялся,
чтоб весь мир напугать. И напугал же, сука!
Человек понажимал на кнопки и выругался. Картинка на листе
сменилась.
— Я доделал, — сказал Ньет.
Человек обернулся, здоровенный, массивный. В серых глазах
мелькнуло недоумение. Брови чуть сдвинулись.
Да он забыл про меня, догадался Ньет. Дал работу и тут же
выкинул из головы.
Человек взъерошил коротко стриженые волосы, моргнул.
— Дырки. Я все попротыкал, — пояснил Ньет, и аккуратно положил
на край стола доверенную железку. Она звякнула. — Вот.
— А, да, — взгляд человека прояснился. — Конечно. Ты… м…
— Каньявера. Или Каньета. Можно Ньер или Ньет.
Все равно не запомнит.
Фолари носили пук прозвищ, целый букет, как сноп морской травы.
Не имея постоянного облика, они не имели и истинных имен — не то
что альфары.
— Ты вот что… Каньета. Есть хочешь?
— Можно.
— Извини, что я так тебя тут бросил… — человек стукнул стулом,
тяжелым, с обитым кожей сиденьем, поднялся, возвышаясь над Ньетом
на целую голову. — Решил на минутку новости посмотреть, а там
полное светопреставление. Высокие лорды с ума посходили,
придумывают, что им с Эль Янтаром Ферворским делать. Как будто они
могут с ним что-то сделать. Торговые санкции! Да ему по барабану,
санкции эти, эмбарго… эмм… прости, тебе это все знать не нужно.
— Это… альфары делали? — Ньет покосился на прозрачный лист.
Сейчас, когда хозяин отошел, изображение исчезло, и по листу
плавали муаровые разводы — словно кто-то невидимый выдыхал дым на
мокрое стекло.
Он наконец признал странное гудение, исходившее от вещи. Так
гудит злая сумеречная магия — остро, словно иглами покалывает.
Назойливый зуд, напряжение всех чувств, неприятное жгущее
присутствие.
— Это поплавок, - сказал человек. — Дролерийская машинка. Не
видел, наверное, такого никогда?