— Я стихотворение сочинила, — глядя на бегущие в небе облака,
поделилась Даша. — Прочесть? — волнуясь и немного стесняясь,
спросила она.
— Прочти...
И Даша, всё так же волнуясь и подспудно боясь, что её стихи
могут не понравиться, начала:
— Земля дышала, как родная,
И к ней просилися уста,
И лужи, небо отражая,
Казались, что они глаза...
Чуть поодаль возился со своим мотоциклом Дашин двоюродный брат
Валерка, подросток лет шестнадцати. На последней строчке он вдруг
фыркнул и засмеялся.
— Дурак, чего уши греешь! — крикнула Даша, — Что здесь
смешного?
— Да чушь потому что! «Казались, что они глаза»… — передразнил
Валерка, — Где глаза-то, на жопе, что ли?
— Да ладно тебе, Валер… — с упрёком сказала Кристина, — А стихи
хорошие, просто пока не очень грамотные...
— Почему неграмотные? — уязвлённо спросила Даша.
— Ну, «просилися» — это неграмотно...
— Ну да! Дед же с бабкой всё время так говорят? Да и все так
говорят — чего же тут неграмотного-то?
Кристина усмехнулась.
— Дед с бабкой — малограмотные люди… Они и в школу только четыре
года ходили, пока война не началась. А в книгах, во всех, что я
читала, пишется совсем иначе...
Даша уязвлённо замолчала. Она тоже пыталась читать, но
Кристинины книги с мелким, убористым текстом без картинок как-то не
заходили. Даше больше нравились волшебные сказки — «Алиса в Стране
Чудес», например. Или «Незнайка на Луне». Или ещё что-нибудь в этом
роде, да только стыдно же это — детское читать, как первоклашка.
Раз на каникулах попыталась Даша взять в библиотеке сказки —
библиотекарша её прямо при всех «приложила»:
— Ты б ещё «Колобка» взяла. Или «Курочку Рябу». Пора вырасти из
детских книжек…
Обиделась тогда Даша на злую библиотекаршу. И эта туда же —
«пора вырасти». А если не хочется расти? Если хочется навсегда
остаться маленькой?..
— А что хорошего быть всегда маленькой? — отреагировала
Кристина, когда Даша сказала ей об этом.
— Ну, как что? Взрослым много хуже — ничего они не любят: ни в
салки играть, ни на санках зимой кататься, ни в речке летом
купаться. Никогда ничему не радуются, всё делят чего-то. И всё
время у них что-нибудь болит.
— Ну, я тоже не могу в салки играть, и здоровья у меня тоже нет,
— возразила Кристина, — Так что это не показатель...
Отец Кристины, Иван, был трактористом в бывшем колхозе. Пил не
просыхая. Жена его Наталья одна везла на себе и работу, и дом, и
больную дочь. Даша смутно помнила его — молчаливый мужчина с
угрюмыми глазами и каким-то жёлтым, нездоровым цветом лица.