Олива ещё раз ощупала свои файлы с бумагами, которые она так и
не успела сегодня зарегистрировать в налоговой. Значит, опять
завтра «на ковёр» вызовут. Елагин-то уж давно грозился её уволить.
А тут — чем не повод?
Вот Янке хорошо, устроилась на тёпленькое местечко секретаршей в
приёмную директора. Сидит себе весь день за компом, в игры играет,
печенья директорские за обе щёки хомячит. Ещё и посетители ей
конфеты в коробках подбрасывают. И зарплату получает в три раза
больше. Ещё жалуется, что мало ей. А Оливу — вон, в подсобку
определили, курьером, по Москве мотаться и дождь, и в зной, за
жалкие копейки. Определили-то, конечно, по рекомендации Яны,
единственной близкой подруги Оливы. Но всё равно — чем Олива хуже?
Разве она глупее Яны? Нет. А всё эта внешность и бедность
родителей. Вот так она и определяет судьбы людей. Родилась бы
красивой, как Яна, с матовой кожей, золотыми кудрями, большими
голубыми глазами и смазливым лицом — получила бы место под солнцем
тоже. А уж коли суждено было быть такой, узкоглазой, коротконогой,
непривлекательной, то ничего другого и не получишь, кроме подсобки
с продранным стулом и окладом в три восемьсот. И это в Москве-то
столице.
Всё так же погружённая в мрачные мысли о несправедливости мира,
угнетённо глядя себе под ноги, Олива нырнула в свой двор. Привычные
панельные дома, построенные в конце восьмидесятых, стояли здесь
точно так же, как и десять лет назад, когда Олива, будучи ещё
ребёнком, впервые въехала сюда. Тогда она не знала, что этот
красивый и уютный на первый взгляд спальный райончик с тремя
дворами и школой под окном станет для неё сущим наказанием.
Как ни угнетена была Олива своими мыслями, как ни измотана этим
тяжёлым и неудачным рабочим днём, но всё же она не смогла не
заметить, что на скамейке по пути к её подъезду, словно нарочно
поджидая её, уже сидели с пивом эти уроды, её бывшие одноклассники.
Три гада, которые в школе изо дня в день отравляли ей жизнь —
Фёдоров, Зайцев и Полозюк, да ещё какие-то девки с ними.
Олива инстинктивно вжала голову в плечи и попыталась как можно
незаметнее прошмыгнуть мимо них. Не получилось.
— Ха-ха, смотрите, Филипок идёт!
— Филипо-ок!
— И куртка на ней та же самая.
— Слышь, Филипок, сумку дай поносить!
Фёдоров и Полозюк вскочили со скамьи и встали перед Оливой,
загородив ей путь.