- Аллиэль, - сказала Аллочка смелее. У неё гора с плеч
свалилась.
Король, улыбаясь, кивнул Уорвику. По-видимому, в ту минуту он
окончательно осознал, что опасность пасть от Вселенского Зла их
миру больше не грозит.
Автор должен с прискорбием заметить, что Аллочка стала при дворе
своим человеком чересчур быстро. То есть, положение дел казалось ей
очень понятным даже без пояснений меча – и очевидным. В порядке
вещей. Наша героиня была большая мастерица видеть то, что ей
хотелось видеть – и преуспела в этом искусстве ещё дома. Она
резонно считала себя первым лицом после государя.
Это делало Аллочку невероятно уморительной.
Королева Лорена в Аллочку просто влюбилась и предоставила ей
собственных портних, напутствовав их строгим наказом: шить именно
так, как Аллиэль захочет. С предсказуемым результатом: каждый выход
Аллочки в свет в новом туалете вызывал у королевской четы и свиты
бурю эмоций – впечатлительные пожилые дамы, способные задушить
младенца в колыбели, всхлипывали и украдкой вытирали глаза
платочками, а личные телохранители принцев, двухметровые бароны,
вовсе не отличающиеся тактичностью, ржали, как жеребцы, и
отвешивали глумливые поклоны.
Сам наследный принц закрывал глаза ладонью и стонал: «Уберите
её, а то я сейчас со смеху подохну!» - из-за чего Аллочка была
вполне уверена в глубине и силе его чувств к её особе. К сожалению,
там ещё путалась какая-то наречённая принцесса из соседнего
королевства, судя по портрету, страшная, как моровая язва. Но
старший принц был не волен в выборе, а Аллочка не сильна в
матримониальных делах двора.
Достоверно продумать и прописать интриги ей никогда не
удавалось.
Младший принц, ещё слишком молодой, чтобы быть серьёзным,
ухаживал, как первоклашка, бросаясь в Аллочку яблоками или
засахаренными орешками и прыская, когда она оборачивалась. Будь у
него портфель, тыкал бы портфелем, школота.
Придворные дамы завидовали. Каждый раз, когда Аллочке удавалось
объяснить бестолковой средневековой дурище-портнихе, как соорудить
по-настоящему модный костюмчик, дамы рассматривали её только что не
в микроскоп, но делали вид, что хихикают или ужасаются. Аллочка
сильно подозревала, что они потихоньку перерисовывают выкройки.
В общем, Аллочка пожинала плоды своей неземной красы, а меч
льстил, как арабский придворный поэт. Но на самом деле, какие-то
чувства, кроме истерики от смеха, Избранная вызывала только у одной
особы, не титулованной.