Выстрела не последовало.
Успех не заставил гоняться за собой. В покоях Сортхэм был один.
Бравые солдаты королевской гвардии разбежались, и король остался
без защиты. В одной ночной рубашке до колен, он сжимал меч, и
острие клинка было направлено вошедшему в грудь. Его лицо ничего не
выражало, хотя Агнэму показалось, что под маской безразличия
проступает… нет, не испуг. Злоба и решительность.
– Оставьте нас, – приказал Агнэм своим людям, отбросив щит в
сторону и приподнимая кончик меча до уровня лица. Его никто не
послушал. Впрочем, вмешиваться в предстоящий поединок ополченцы
тоже не стали. Часть их осталась в коридоре, охраняя подступы к
спальне, часть сгрудилась у входа, отрезая королю путь к
бегству.
– Ты предатель! – вскрикнул Сортхэм, и теперь стало понятно,
насколько король разозлен. Только из-за численного перевеса
противника он еще не бросился в бой.
– Не думаю, что борьбу за честь и справедливость можно назвать
предательством. Но, если ты так считаешь… Я предал тебя одного. А
ты предал весь свой народ.
Сортхэм пришел в движение. Бросил вперед корпус; резко, с
небывалой для его довольно грузной комплекции скоростью. Анатрас
едва успел парировать. Звякнули мечи, братья разошлись, оказавшись
вне зоны досягаемости друг для друга.
– Какие громкие слова звучат из твоих уст, братец, – язвительно
произнес король. – Надеюсь, на твоей могиле подобающие слова
прозвучат так же громко.
Они снова ограничились лишь одним ударом, и теперь медленно
кружили по комнате. Сортхэм уже понял, что ополченцы не станут
вмешиваться, поэтому вел себя все смелее, подыскивая удобный момент
для удара.
– Ты за свою жалкую никчемную жизнь разрушил все то, чего
добивались наши отец, дед, прадед – уважения подданных. Теперь они
тебя презирают. Ненавидят и презирают! – Агнэм сплюнул под ноги. –
Ты попрал честь нашего рода!
Агнэм ударил сверху, вкладывая в удар всю вскипевшую в нем
злобу. Король принял на подставленный клинок всю силу удара, грубо
оттолкнул противника, следующий удар отвел в сторону,
контратаковал, воспользовавшись тем, что Агнэм открылся после
атаки, зацепил лезвием обнаженную кисть. По пальцам побежали темные
струйки, капли тяжело падали на деревянный пол. Агнэм отступил,
попытался успокоиться, поняв, что в гневе легко допустить еще одну
ошибку, которая может стать роковой. Зажал порез свободной
рукой.