– Ну за это спасибо, – Ефросинья быстрым движением руки сгребла
монеты, и те исчезли в складках юбки.
Уезжать мне совсем не хотелось. Тут я был окружён теплом и
заботой, да и к своей домохозяйке я проникся симпатией. Вот только
делать тут нечего было. Ну не землю же мне пахать до конца дней
своих, в самом деле? В роли фермера я себя не представлял. Да и
другие имелись планы: хотел найти дом Томаша и осмотреть его. Вдруг
найду что-нибудь ценное? А потом надо придумать, как продать
кристаллы.
После ужина я сидел в кровати и раздумывал обо всём. Лёг спать,
но сон не шёл. Я смотрел в чёрный дощатый потолок, размышляя о
разном. Потом от нечего делать стал создавать ледяной кристалл. У
меня были некоторые идеи, какую форму можно придать ледышке, но
реализовать их пока плохо получалось. Наверное, этому тоже надо
учиться. К сожалению, я не знал, как тут тренируют магические
способности.
В дверь постучались, я вздрогнул и тут же приказал исчезнуть
кристаллу, который едва начал принимать требуемую мне форму. В
комнату заглянула Фрося.
– Можно? – спросила она как-то неуверенно.
– Проходи, – я поднялся и сел в кровати.
Она закрыла за собой дверь, тенью скользнула в комнату и присела
рядом. Она сняла платок и её волосы рассыпались по плечам. А потом
начала снимать юбку. Я помог ей, схватил за талию и затащил под
одеяло и там уже стянул её длинную рубаху. Страсть нахлынула на
меня, и я сжал Фросю в объятиях, покрывая поцелуями ей лицо, шею и
грудь.
После того, как всё случилось, мы долго лежали рядом, глядя в
потолок. В кровати нам двоим было тесно, но мне даже приятно было
от этой тесноты.
– Хорошо было, – сказала Фрося и, помолчав, добавила. – Хорошо,
когда в доме мужик есть. Тяжко нынче одинокой девушке.
– Хочешь, чтобы я остался? – спросил я прямо.
– Было бы хорошо, – вздохнула она, – но ты ведь не
останешься.
– К сожалению, – ответил я. – Надо ехать. У меня дом в
городе.
– Понятное дело. Ты городской, в деревне-то не жил никогда.
– Да, не было случая. А что, заметно?
– Да конечно, – улыбнулась Фрося. – Ничего не знаешь...
Чувствуется, что не нашей ты породы. Совсем другой. Да и молодой
ещё. Куда ж тебе тут сидеть в глуши этой? Так что нет, не
уговариваю, – в голосе её слышалась тоска.
– И давно ты так, одна?
– Да больше года уже. Мой прошлой весной в поле работал, холодно
было, он захворал, да помер. Вот с тех пор и мыкаюсь. Братец вон
помогает, да сельские немного. Холст на продажу тку, а иногда и
постояльцы бывают. Хоть богатые редко сюда захаживают – в основном
так приходится пускать, без денег, не драть же последнюю копейку с
людей? Так и живём.