И вот, наконец, в окне показалась одинокая фигура. Это был
мужичок, одетый в старый драный армяк. На голове его был колпак с
оторочкой то ли из меха, то ли из войлока, на ногах – сапоги. Не
сказать, что его наряд меня удивил: мужик своим внешним видом не
выбивался из общего фона и хорошо вписывался в картину
средневековой улицы.
Человек не вызвал у меня больших опасений. Оружия при нём я не
заметил – ни огнестрельного, ни холодного – значит, и бояться
нечего. Не зубами же он меня загрызёт, в самом деле. И всё же
как-то не по себе было при виде его: походка странная , косолапая,
движения неестественно резкие. А в голове моей так и вертится это
дурацкое слово – «мора».
А ещё более странным мне показался тот факт, что мужичок не
обратил ни малейшего внимания на мои следы. Ноль реакции. Даже
голову не повернул в сторону дома, шёл и смотрел в одну точку,
словно погружённый в раздумья. И это при том, что других
человеческих следов поблизости нет, да и город, судя по всему,
заселён не густо.
Подумав, что тип неопасен, я решил выйти и окликнуть его.
Какой-то иррациональный страх сжимал мою душу скользкой лапой, но я
всё равно пошёл. Ведь много ли у меня вариантов? Если это живой
человек, у него можно выведать что-нибудь полезное. А если нет...
тогда я буду знать, что за существа в человеческом обличье тут
обитают. Главное, чтобы это знание не стоило мне жизни...
Успокаивал лишь факт наличия у меня двух пистолетов, сабли и
кинжала.
Но когда я спустился на первый этаж, возникла мысль
поинтереснее: проследить за прохожим, узнать, куда он держит путь.
Я выждал минут десять и вышел. За это время мужик проковылял всего
какие-то два квартала.
Медленно ступая по мостовой, укрытой тонким снежным покрывалом,
и стараясь не греметь по камням ботфортами, я двинулся за странным
мужиком. Попутно я осматривал улицы, пересекающие ту, по которой
шёл. К счастью на них было так же пусто, как и на моей. Город
словно вымер.
А впереди раскачивалась спина мужика в армяке. Он шёл, не меняя
направления и не оборачиваясь – всё так же смотрел в одну точку.
Монотонность его движений ассоциировалась скорее с заведённым
механизмом, нежели с живым существом.
Один раз человек всё же остановился. Я тоже замер, ладонь моя
легла на рукоять пистолета в нагрудной кобуре. Я мысленно приказал
курковым хрусталикам зажечься и приготовился к худшему. Но мужик
постоял-постоял и пошёл дальше. А я – за ним.