– А ты почему интересуешься? – прищурившись, посмотрел на меня
Томаш.
– Видел, – честно ответил я.
– Стефанианцы называют её Тирской блудницей. Якобы она ихнего
пророка Стефана соблазняла, а теперь ищет юношей и уводит в Кошмар,
обрекая там на вечное рабство Но это стефанианские страшилки. Ни от
одного сноходца не слышал ничего подобного. А где ты её видел?
Может, померещилось?
– Может, и померещилось, – пожал я плечами. – А кто такие
стефанианцы?
Старик рассмеялся.
– Да тебе, похоже, неслабо так голову отшибло. Кто такие
стефанианцы? Да те, кто верят в Стефана Спасителя, кто же ещё? Они
это место Сном и обозвали. Якобы, одна их святая спит и видит сон,
– Томаш ухмыльнулся.
– А вы во что верите?
– А мы верим в старых богов, почитаем великого Тэнгри и детей
его: Диеваса, Перкунаса и Фрейю. А стефанианцы отвергли родных
богов, заменив их заморским Безликим Богом и своим пророком,
Стефаном. Ты-то сам в кого веруешь? Али даже с этим запамятовал? –
на губах старика показалась ехидная усмешка.
– Может, хватит болтовни? – обернулся к старику Йозеф. – Тут нас
на каждом шагу сожрать могут.
– Не сожрут, – махнул рукой Томаш. – Не здесь, по крайней
мере.
– Всё равно. Парень не в себе, а ты с ним лясы точишь.
– Почему это я не в себе? – удивился я.
– Ты два раза спал, – ответил старик, – поэтому и не помнишь ни
рожна. Сон поглощает твой рассудок. Если мы не выберемся отсюда,
скоро совсем ума лишишься и станешь, как Никитка Слюнявый.
– А это ещё кто такой?
– Да так, дурачок городской, – хмыкнул Томаш. – Когда-то он тоже
был сноходцем, как мы, а потом что-то случилось – никто толком не
знает, что именно. Говорят, уснул. Но он не рассказывает. Он вообще
ничего с тех пор не говорит – только слюни пускает.
– Всё понятно... – пробормотал я.
То, что мужики нашли объяснение моей отшибленной памяти, мне
было лишь на руку. Сам-то я чувствовал себя нормально, насколько
нормально можно чувствовать, находясь в другом теле. А если меня и
мучили сомнения в трезвости моего рассудка, то только вначале.
Сейчас я уже начал свыкаться с новой реальностью.
– А что будет, если надышаться пеплом? – задал я ещё один
терзавший меня вопрос.
– Поначалу-то, может, и ничего не будет, – ответил старик, – а
потом твоё нутро начнёт гнить, и через месяц, а то и раньше, дубу
дашь. Поэтому, когда пепел рядом, без маски ходить нельзя. И есть
тут ничего нельзя. От всего жди беды. Ничего во сне нельзя в себя
принимать: ни воду, ни пищу. Даже воздух местный вредит человеку.
Поэтому дольше, чем на день, сюда никто не ходит.