Гейнор криво улыбнулся.
– Я устал, – сказал король, и снова
подошел к Анне. – Я хочу выпить и вздремнуть часиков восемь-десять,
у меня позади очень долгая и тяжелая ночь. А народу сколько полегло
– ужас. Давай не будем умножать этот счет, а?
Федерик резким движением вырвал
ребенка из рук Анны, а после отвесил ей пощёчину, когда та было
запоздало дернулась.
Анна закричала, страшно, нутряно, но
спутники короля уже навалились на нее, закрыли лицо подушкой и
начали душить.
– У тебя есть где-то полминуты, –
дружелюбно сообщил Гейнору Федерик, подходя к корыту с водой и
кровяными сгустками, тому, в котором повитуха руки споласкивала. –
Потом она умрет. Да и это отродье – тоже.
Он перехватил ребенка за правую ножку
и опустил руку так, что головка малыша почти касалась воды.
– Здесь не река, не море, но ему
хватит, – король потрогал второй рукой воду. – Остыла уже совсем.
Ну что, граф, решайте. А то вон ваша возлюбленная уже и ногами
сучить почти перестала.
– Да, – выпалил Гейнор, лицо которого
сейчас было не слишком похоже на человеческое. – Да, мой
король.
– Был уверен в том, что мы поладим, –
владыка Западной Марки пискляво засмеялся и махнул рукой.
С лица Анны сняли подушку, она
глубоко вздохнула и закашлялась.
– На. – Федерик сделал несколько
шагов к кровати и небрежно бросил ей ребенка. – Забирай. Живите.
Эй, отпустите-ка моего нового начальника королевской стражи.
Спутники короля переглянулись, но
сделали то, что он приказал, хоть и с видимой неохотой.
Гейнора отпустили, он повел плечами,
которые изрядно затекли, размял запястья.
Федерик встал напротив него, и с
полуулыбкой вручил ему меч в ножнах. Меч самого Гейнора.
– Начальник стражи без надежного
клинка будет выглядеть смешно, – величественно, с его точки зрения,
произнес он.
Граф взялся за рукоять меча и обнажил
клинок.
В руках воинов за его спиной блеснула
сталь кинжалов, они нацелились на спину нового начальника
стражи.
Гейнор посмотрел на короля, на Анну,
на ребенка, после встал на одно колено и глухо произнес:
– Я, граф Гейнор Савойский, клянусь
верой и правдой служить моему новому повелителю, королю Запада
Федерику Седьмому. Обязуюсь защищать его от врагов, тайных и явных,
карать тех, кто замыслит против него зло и, если понадобится,
умереть, защищая его жизнь. Порукой этому слову выступает честь
моего рода, и пусть он прервется навеки, если я нарушу эту
клятву.