Утро первого дня
началось с того, что, встав пораньше, застала в кухне кера — он сидел за столом
и пил из большой кружки какой-то отвратительно пахнущий бульон. В одной руке у
него была толстая книга, а в другой – даже выглядевшее отвратительно варево. Он
прихлебывал с невозмутимым видом, перелистывая страницы одну за другой.
— Светлого утра,
Айна. Скоро приедет молочник, и я попросил Бальтазара отправить ко мне обоз с
продуктами. Встреть их, пожалуйста. Деньги платить не надо, я всегда
рассчитываюсь вперед, — заметив меня, улыбнулся кер. — Ну, и раз ты хотела быть
полезной, то можешь сегодня заняться моим жеребцом. Покормить и помыть…
Весь день так и
прошел в хлопотах: растопить печь, приготовить хлеб, тесто на который замесила
с вечера, принять молоко и продукты, некоторые из них были мне незнакомы даже
по виду. Например, желтый серповидный овощ, у которого оказалась очень толстая
кожура, а по вкусу он напоминал сладкий мягкий картофель.
Жеребец кера
оказался весьма норовистым, а Мила — просто сущим наказанием. Неуемное
любопытство сочеталось с абсолютным отсутствием хоть какого-нибудь инстинкта
самосохранения. Она лезла просто везде! Пришлось придумать занятие и для нее,
просто чтобы проще было ее контролировать. В итоге, она ходила за мной по
пятам, с важным видом протирая отсутствующую в замке пыль.
Правда, у этого
занятия быстро нашлись свои недостатки. Девочка то и дело что-нибудь роняла. И
каждый раз, когда она тянулась к очередной полке или столику, у меня замирало
сердце. Да тут одна вазочка на каминной полке стоит больше, чем дом отчима со
всей скотиной! И уж гораздо больше, чем стоим мы с Милой вместе взятые! Что уж
говорить о сервизах в шкафах, столах с изогнутыми резными ножками, позолоченных
рамах на стенах, мягких диванах и креслах... А уж когда я увидела, как девочка
полезла на стоящий у стены стол, пытаясь достать повешенную над ним лютню…
Мила ударила по
струнам, заливаясь смехом, потом еще раз, еще... Звон пронесся, отдаваясь эхом,
по всему замку, и я с ужасом представила, как может разозлиться кер из-за того,
что мы шумим и мешаем ему.
— Эй! Ты чего! —
закапризничала она, когда я стащила ее со стола. — Я хочу поиграть! У тетушки
Кларисси такая была, она, знаешь, как красиво играла!
Как играла эта
самая тетушка, я не знала и знать не хотела, а потому пришлось выкручиваться: