* * *
Учитывая, что пастухи спокойно себе позволяли отлучиться чуть ли
не на две недели из расположения, их никто особо не проверял и не
контролировал. Правда, горцы в свою очередь старались откровенно не
нарываться, ценя крайне простую по их меркам и очень денежную
работу, потому согласовывали отлучки между собой. И хотел бы де
Вилшер с чувством пройтись про “край непуганных идиотов” и
“вопиющую безалаберность”, если бы сам, лично, не обнаружил такую
же ситуацию в элитном подразделении армии Галлии.
Разведчик, строго говоря выполняя далеко не свои функции, по
сигналу одного из информаторов, под личиной офицера-артиллериста
посетил корпус бравой морской пехоты, расквартированный в
стратегически значимом городе-порте одной из южных колоний. И лично
услышал от одного из старших командиров: “если пеоны что-то куда-то
тащат — значит, им приказали. Нет, я знать не знаю, кто это, вы мне
предлагаете в лицо запоминать всех этих черно- и желтомазых?”
На следующий день по распоряжению тогда ещё не главы
аналитического отдела двое пеонов вынесли из кабинета рекомого
командира сейф, полный секретных бумаг, который Антуан спустя две
недели лично поставил перед королевой. Порочная практика
привлечения местных рабочих рук почём зря и без разбора на том
прекратилась, полетели с плеч погоны, а де Вилшер получил своё
повышение. Ну и конечно, любви армии её Величества к Королевской
Службе Тайн этот эпизод отнюдь не добавил…
В общем, личина гордого жителя высоких гор, владетеля белорунных
отар, даже тут оставалась неплохой маскировкой… не без некоторого
изъяна, к сожалению. Потому что если идти мимо солдат и офицеров
шеповской армии с деловым видом, как будто так и надо — останешься
в памяти абсолютно пустым местом, проверено на своих вояках. Зато
сами пастухи, успевшие между собой перезнакомиться, сразу же
заметят чужака, стоит только подойти поближе. Сдать, может, сразу и
не сдадут — зато сами могут решить подкараулить и поспособствовать
с ответами на вопросы типа “и как ты дошёл до жизни такой?”
Так что делать то, за чем он сюда пришёл, предстояло начать в
сумерках — когда одного человека за другого принять проще просто,
если издали, и хрен поймёшь, что видишь кого-то лишнего. Судя по
разговорам у костра, часть долины оставалась для не-армейцев
закрытой зоной, и вот туда хорошо было бы попасть как можно скорее,
в идеале, этой же ночью: безалаберность — безалаберностью, но
режимные меры в закрытом мирке, окружённом горами, все же вполне
действовали. Риск подставиться и раскрыть себя, соответственно,
постоянно рос. А ещё…