— Не калечить! — Резким окриком
старик остановил удар на замахе. — Пусть ползет к своей старухе. —
Он грозно осмотрел очередь. — Если еще кто-нибудь попробует сделать
подобное, то обещаю — жрать тому будет нечем! Акси может дать, у
Акси можно попросить, ему можно пожаловаться, если обидели
незаслуженно, но воровать у Акси никому не советую. — Выдав эту
тираду, старик исчез так же незаметно, как и появился. Раздача
продолжилась, и толпа, косясь на стонущего у стены мужика,
продолжила свое равномерное движение.
-
Акциний шел вдоль вытянувшихся в
очередь женщин и стариков, а в след ему еле слышным эхом
неслось:
— Это Акси Добряк!
— Тот самый?
— Да, да. Он!
Люди старались не встречаться с ним
взглядом, боязливо замирая и отводя глаза. «Это понятно, — без
эмоций Акциний прокомментировал самому себе отмеченный факт. —
Считают меня монстром. Детей, наверное, моим именем пугают. Ничего,
пускай! Пусть страшный, пусть кровавый, но зато свой и понятный —
тот, у кого есть сила как наказать, так и защитить».
В двух шагах впереди, одним своим
видом раздвигая толпу, двигался Венд. Грозно торчащий из-за пояса
топор и красная повязка на голове — знак принадлежности к банде
восточных доков — делали свое дело: люди расступались не желая
связываться с бандитами.
Всматриваясь в толпу, варвар
наткнулся взглядом на встречный человеческий бурун и, различив
блеск начищенных панцирей, обернулся к главарю:
— Акси, магистрат района
пожаловал.
Кивнув, мол, я вижу, Акциний
продолжил спокойно шагать дальше, и только следующие за ним Мера с
Клешней подтянулись поближе.
Две главные силы в Сартаре,
официальная и криминальная, неуклонно двигались на сближение, пока
не встретились в самом центре базара. Четверо стражников, косясь на
красную повязку Венда, остановились, и их ладони демонстративно
легли на рукояти мечей. Венд тоже остановился и, нагло скалясь в
мрачные лица блюстителей порядка, пропустил вперед Акси, а тот,
неспешно пройдя мимо охраны, подошел поближе.
— Рад приветствовать господина
магистрата! — Взгляд Акциния уперся в когда-то породистое, но уже
обрюзгшее лицо высокого мужчины в синей дорогой далматике.
Эмилий Флак надменно вскинул голову.
Разговор с таким отребьем, как этот Акси Добряк, он рассматривал
как неизбежное зло. Сама должность магистрата Сартары для него,
аристократа до мозга костей, была каторгой — унизительной,
постыдной, но очень доходной. Городской дом, жена, дочери — все
требовало огромных денег, а заложенные поместья давали все меньше и
меньше. Приходилось мириться с тем, что еще его дед счел бы
неприемлемым для гордости рода Флаков. По его мнению, Флак мог
служить своему императору лишь в двух местах — в армии или сенате.
Но хорошо ему было так думать тогда, а сейчас — Эмилий окинул
брезгливым взглядом стоящего перед ним главаря банды — а сейчас там
одни проблемы и никакого дохода. То, что приносила ему Сартара,
было несопоставимо больше, но это были грязные, недостойные его
деньги, и он брал их морща нос и втайне презирая себя. Презирал,
клеймил, но брал и тщательно следил, чтобы золотой ручеек, текший в
его карман, не оскудевал, а становился все шире и шире.