Но ладони Бориса уже стискивают
дробовик, дуло глядит в неизвестного.
– Спокойно, братец по несчастью, –
почти ласково протянул Борис. – Пусть твоя стрела и моя дробь
окажутся в мясе какой-нибудь твари, а не в нас.
– М-мы с миром, – сказал я.
Как только не грохнулся в
обморок...
Впрочем, наш встречный тоже близок к
потере сознания, судя по половине лица, что под капюшоном. В
сумраке накидки блестят звезды – капли пота. Но, в отличие от моей
рожи, лицо арбалетчика страх не выдает, преображает в злые черные
желоба морщин.
Но те начинают сужаться, арбалет,
подрагивая, опускается, в полутьме капюшона приподнялся краешек
губ.
– Люди, – выдохнул незнакомец тихо.
– Наконец-то...
Спустя минут десять сидим вокруг
костра, болтовня как у старых приятелей. Нашего нового знакомого, с
Борисом примерно одного возраста, звать Курт. Немец. По-русски
говорит свободно, с жутким акцентом, почти не расставляет падежи.
Мужик на взводе, то и дело оглядывается – хотя я, попав в сию
задницу судьбы, на любые капризы нервов кому угодно готов выписать
тыщу индульгенций. И все же иногда расслабиться Курту удается,
порой даже шутит, предается воспоминаниям.
– Я не видеть люди давно...
Журчащий глоток супа из кружки,
взгляд в костер.
– Настоящий счастье.
– Все норм, Курт, – подбодрил Борис,
пальцы крутят вертелок с мясом рычуна. – Мы живы и даже пока не
калеки.
Курт кивнул.
– Рихтих...
Я подкинул в разговор пару-тройку
тупых фразочек в начале, но заткнулся, а сейчас мои зубы обтесывают
палочку с шашлыком. Манеры далеко не дворянские. Голодный организм
взял свое. И взял бы еще столько же. И еще. Обсасываю третью
палочку, язык чуть заноз не насажал, глаза жадно рассматривают
четвертую, та томится над раскаленным каркасом углечервя, вокруг
кусочков мяса танцуют оранжевые искры, с золотистой корочки капает
жирок.
– Значит, направляться в Колыбель? –
спрашивает Курт.
– Угу.
Борис жует, объеденная палочка тычет
в меня.
– Доведу это чудо природы до
безопасного места. И пополню запасы.
Борис стягивает с вертела последний
ломтик, чавканье, сглатывает, палочка ложится в шеренгу
использованных.
– А ты, Курт, куда держишь путь?
Курт молчит, пламя в зрачках
колышется выпукло, похож на демона с огненными котлами в глазницах.
Лишь сейчас я заметил, что Курт свою долю мяса съел, хотя только
что была цела. Когда успел? Наверное, голодал похлеще моего. А я
был увлечен едой так, что не заметил бы и Бэтмена верхом на
страусе.