Лера замолчала.
Горло саднило, руки-ноги тряслись, попа замерзла в сугробе, а
ребятня испуганно таращилась из-за заборов.
Вот тебе и контакт!
Лера вернулась к знахарке и в тот же день взялась учить местный
язык.
Ренна сначала нервничала. Ну еще бы, на ее месте любой бы психом
стал, если б за ним по пятам ходила девица, тыкающая во все пальцем
с вопросом «Что это?». Или вдруг начинающая прыгать, ложиться,
приседать, моргать... Чего только не выделывала Лера и все
спрашивала: «Что это?» Лишь на третий день знахарка перестала
избегать свою «гостью» и, смирившись, стала сама подсказывать.
Множество слов были незнакомы вовсе, некоторые — один-в-один
латынь, а часть — похожи, но с другими окончаниями. С грамматикой
же Лера разобралась за считанные дни — все было просто и
логично.
Вот только большой радости понимание языка не принесло. Что с
того, что она узнала, наконец, названия деревни и ближайшего
города? Ни "Большой Лес", ни "Альтия" ровным счетом ни о чем не
говорили. До сих пор не ясно было, что это за страна или хотя бы
континент.
А еще она ни разу так и не увидела луну...
С дороги вдруг послышалось шумное дыханье, и замелькал
отлетающий в сторону снег. Вот и ладненько. Лера решила, что пора
уходить, иначе она столкнется с помощником знахарки, деревенским
парнем по прозвищу Молчун. Парень был немым и таким здоровенным,
что она сразу окрестила его Герасимом.
Вообще-то, здесь все были выше и крупнее Леры. Местным девушкам,
даже самым миниатюрным, она макушкой доставала до носа, а у мужчин
так и вовсе чуть не подмышкой могла пройти.
Но вот немой в деревне был один-единственный. И этот Герасим,
чтоб его, похоже, увидал в ней родственную душу. А как же? Девица
она странная: говорит через пень колоду, лицо изуродовано,
ничегошеньки не помнит. Одно слово - дефективная.
В первую их встречу Лера только-только пришла в себя после
лихорадки, сходила в чуть теплую баньку (в жаркую Ренна запретила,
боясь возвращения болезни) и сидела в избе, наблюдая за накрывающей
на стол знахаркой. Еда была скромной: каша из печи и пресные ржаные
лепешки. Но пахло одуряюще. И у Леры, последние несколько дней
питавшейся только травяными отварами, закружилась голова. Борясь со
слабостью, она откинулась на стену.
В таком положении ее и застал Молчун. Он, не снимая валенок,
зашел в избу и с грохотом свалил у печи охапку дров. От
неожиданности Лера вскрикнула. Молчун молниеносно обернулся,
оглядел ее с подозрением. Лера смутилась, и зная, что никто не
поймет, проворчала по-русски: