Лера в недоумении огляделась. Народ явно ждал ее ответа. Они,
что, всерьез думают, что она тут останется и замуж за Герасима
пойдет? Это деревня сумасшедших?
Она уже хотела сказать им, что вообще-то, как только сможет,
сразу отправится домой, но осеклась. Очень уж настойчиво Ренна
твердила, чтоб она ни в коем случае не говорила о себе.
— Так я не помню, — пробормотала Лера и тверже добавила: — Но
женой ничьей становиться не собираюсь! Уж здесь-то точно!
На последнее ее заявление Оста лишь усмехнулась, а затем взяла
из корзины холщовый лоскуток, иглу с толстой нитью и протянула
Лере:
— Может твои руки помнят, как вышивать? Давай, покажи нам свое
искусство.
Под множеством пристальных взглядов Лера взяла лоскуток. Самое
больше, что она могла, так это пришить пуговицу. Чувствуя, как
стекает вдоль позвоночника капля пота, Лера повертела тряпицу и
вернула Осте.
— Нет, не помнят.
Голос звучал хрипло и она кашлянула, прочищая горло. Оста
подозрительно прищурилась и протянула:
— И как вязать, прясть, ткать... тоже не помнят?
— Не помнят!
Женщины вокруг зашушукались, а Оста обошла Леру кругом,
разглядывая с презрительной гримасой:
— Не повезло же Молчуну — экая убогая ему достанется. Тощая,
беспамятная, ничего-то не умеет. И ладно бы красавица какая была,
уж выучилась бы, чему надо. Но ведь и на лицо-то ужасна...
Лера холодела с каждым словом Осты — словно ледяную струю лили
на темечко, и тело промораживалось насквозь. Хотелось по привычке
убежать ото всех, спрятаться в своей комнате и не выходить
несколько дней. Но на фразе про ужасное лицо в опустевшем мозгу
шевельнулось воспоминание, и голос Миронова пропел: «На лицо
ужасные, добрые внутри, там живут несчастные люди-дикари...»
Лера выдохнула и улыбнулась краешком рта. Что ж, они считают ее
ни на что не годной? Пускай! Плевала она на их мнение с высокой
колокольни!
Она выпрямилась и, прикрыв глаза, на чистейшей латыни
продекламировала выученный когда-то отрывок из поэмы Овидия. И
плевать, поймут деревенские или нет!
«Женщины! Прежде всего и всегда добронравье
блюдите!
Внешность пленяет, когда с нравом в согласье она.
Любят надежно — за нрав! Красота уходит с годами,
Сетка покроет морщин милое прежде лицо.
Время придет, когда вам будет в зеркало горько
глядеться,