Брат лежит живым безмолвным комком, упираясь маленьким
локтем ей в живот. А она кричит. Кричит, когда собаки разрывают ей
платье вместе с кожей и кажется, что на спину плеснули кипятком.
Кричит, когда громкий рык и вонючие брызги слюны бьют прямо в ухо.
Кричит, когда щеку обжигает нестерпимая боль...
Лера проснулась со сдавленным стоном. Бешено колотящееся сердце
рвалось из груди, бухало в ушах. Липкий пот неприятно холодил кожу.
Но, слава Богу, сон... Всего лишь сон о прошлом. Одичавшие собаки,
она и маленький Димка посреди жаркой дороги...
За стеной мама брякала посудой и что-то мурлыкала
вполголоса.
Лера оделась и раздвинула шторы. Дождя не было. Из утреннего
сумрака выступали осины, стыдливо прикрывающие свои
антрацитово-черные стволы за желтой листвой, клены же, напротив,
горели ярким пламенем.
–Бабье лето что ли, а, Мишунь?
Плюшевый медведь, сидящий на подоконнике, не шелохнулся и не
ответил, но в его пластиковых глазах и доброй улыбке чудилась
печаль.
–Чего молчишь? – Лера взяла медведя и ткнулась в него носом.
Мишка пах пылью и еле заметно лавандой, с которой мама обычно
стирала белье. – Скучно тебе, наверное. Без друзей, без детей...
Вот и маме внуков хочется.
В горле вдруг встал комок, и Лера задохнулась от нахлынувшей
грусти. Комната словно отдалилась, ушла в небытие, осталась там,
где остаются все игрушки и раскраски, там, где папа возит на плечах
и подкидывает под самый потолок, где каждый день полон тайн и
открытий – все осталось в детстве.
–Лер, иди завтракать! – Димка распахнул дверь, впустив жареный
дух блинов. – А то мы все сожрем!
–Иду, – Лера посмотрела в игрушечные, но все понимающие глаза. –
Пойду я, Мишунь, а то и впрямь сожрут. Растущие организмы. – Она
посадила медведя обратно на окно. – А ты... приглядывай тут.
Обычно братья ели после утренней пробежки, когда отец уже уходил
на работу. Но сегодня ночным поездом Димка с Санькой уезжали на
соревнования, и завтрак передвинули, чтобы еще разок собраться всей
семьей.
Мама не успевала печь. Димка с Санькой глотали, будто не жуя, и
стопка блинов стремительно убывала. Димка схватил последний блин,
всего на секунду опередив брата, и назидательно произнес:
–В большой семье клювом не щелкают!
Санька посмотрел на Леру, тоже оставшуюся ни с чем, подпер рукой
подбородок и философски протянул: