— Такое же аккуратные, как этот
башмак? — Хенн вдруг нагнулся и стащил его с ноги. С досадой и
настоящей ненавистью запустил в ближайшую стену.
Трикси и Пенни испуганно взвизгнули.
Даже обычно невозмутимый Рейн вздрогнул и прошипел себе под нос
очень некрасивое ругательство. Благо еще, что оно прошло мимо ушей
родителей.
— Молодой человек, что вы себе
позволяете?! — гневно прогрохотал отец, поднимаясь со своего
места.
— Достали вы меня, — прошипел Хенн. —
Все достало! Эти обноски достали. Эта картошка вечная на ужин
достала. Насмешки достали…
Шмыгнул носом, резко утер кулаком
опасно блеснувшие глаза. И выскочил из комнаты, не дожидаясь, когда
опешивший отец придет в себя.
Я проводила его задумчивым взглядом.
Нет, меня не удивила выходка брата, потому что я прекрасно понимала
его чувства. Помнится, в его возрасте мне тоже приходилось
несладко. Дети бывают очень злы. И особенно любят они издеваться
над теми, кто так или иначе выделяется из числа себе подобных.
Неважно чем: одеждой ли, внешностью или сообразительностью.
Наверное, именно поэтому я все свои
силы кинула на учебу. Поступление в академию — предел моих
мечтаний. И я сделаю все, чтобы сдать экзамены. Даже приму участие
в этом глупейшем смотре невест, хотя, что скрывать очевидное, мне
это поперек горла. Отец прав. Девушки на подобном отборе чем-то
напоминают обычный товар. Главная их задача — понравится
придирчивому покупателю. И по большому счету неважно, что его роль
в данном случае играет сам император.
— Ничего не понимаю. — Отец
растерянно посмотрел на мать. — Что его за муха укусила?
— Я разберусь, — заверила его мать. С
тяжким вздохом отправилась вслед за Хенном.
За ней потянулись и остальные.
Спустя несколько минут мы с отцом
остались наедине.
Он опять опустился на стул. Немного
дрожащей рукой провел по лбу, убирая назад растрепавшиеся
волосы.
Внезапно я ощутила жалость к нему.
Только сейчас я подумала о том, как тяжело приходится отцу. Чем
старше дети — тем больше у них потребностей. А ведь он не молодеет
и при всем желании не может прыгнуть выше головы.
— Будь осторожнее, Шиара, — вдруг
негромко произнес отец и посмотрел на меня.
— Папа, я ведь уже сказала, что
никакой опасности нет, — напомнила я, недовольно покачав
головой.
— Да-да, я помню, — виновато
отозвался тот. — Клятва императора и все такое прочее. Но все-таки
— будь осторожнее. Почему-то у меня дурное предчувствие.