Преодолев несколько вагонов, я увидел Садовника. Он стоял
посреди пустого вагона под электрической лампой. Лампа, похоже,
была неисправна, она постоянно мигала, то освещая Блащиковски, то
погружая его почти в полную тьму.
Я тихо открыл дверцу тамбура. Садовник обернулся, когда я вошел
в вагон. Глаза его сузились и, набычившись, он попер на меня. «Дева
Мария, да ведь мне придется с ним драться!».
Первый удар Блащиковски принял мой живот, а вот второй угодил
мне точнехонько в подбородок. Я покачнулся и едва не упал на спину.
Вагон начал расплываться перед глазами, но каким-то чудом я сумел
блокировать следующие два удара разъяренного детины, который младше
меня минимум на 20 лет. «Стойка, Ватсон, не забывайте о стойке», -
голос Холмса прозвучал в моей голове. Я принял боксерскую стойку,
тряхнул головой, пытаясь очистить мозг, сфокусироваться.
Электрическая лампа мигнула, погрузив вагон в темноту, затем снова
загорелась, и я увидел физиономию Садовника перед собой, его
здоровенный кулак несся мне прямо в висок. «Отклонение, затем
апперкот» - голос Холмса.
Детина рухнул на пол. Тут же поезд ворвался на станцию и
остановился, двери вагона распахнулись.
Я стоял над нокаутированным соперником, с трудом веря в то, что
мне удалось вырубить этого здоровяка. Но медлить было нельзя.
Вцепившись в руки застонавшего оппонента, я вытащил его из поезда.
Двери закрылись, состав отошел от платформы.
Блащиковски быстро приходил в себя. Нельзя было допустить, чтобы
он снова кинулся на меня. Сняв галстук, я крепко-накрепко связал
его руки за спиной.
Блащиковски, кажется, полностью очухался.
- А ну-ка, поднимайтесь, милейший, - потребовал я. – Вы
достаточно тяжелы, чтобы я поднимал вас сам.
Он разразился потоком площадной ругани, но встал на ноги.
- Вперед, – я кивнул на выход из метро.
Так, под конвоем, по темным лондонским кварталам, я довел
поверженного мною противника до Скотленд-Ярда. Всю дорогу
Блащиковски угрюмо молчал.
Несмотря на поздний час, Лестрейд находился в управлении и даже
не спал в своем кабинете, где с незапамятных времен стоял кожаный
диван.
- Ватсон! – удивленно воскликнул он, отвлекаясь от бумаг. – Как
прикажете понимать ваш поздний визит в компании связанного
мужчины?
Я устало опустился на диван. Блащиковски остался стоять посреди
кабинета, опустив голову.