В двенадцать лет я впервые участвовал в абордаже, получил свою
долю добычи и стал полноправным членом берегового братства –
буйного скопища пиратов, каперов, буканьеров, проматывающих
награбленное на островах Ямайка и Нью-Провиденс и подчиняющихся
только своим капитанам (и то не всегда). В четырнадцать я метал
ножи так, что мог попасть клинком в муху с десяти шагов, и не хуже
любого морского волка управлялся со снастями. Я побывал на всех
островах Карибского моря, куда не был заказан путь флибустьерам, и
на многих других, где для нашей братии всегда были наготове кандалы
и петля.
Чарли Умник научил меня читать и писать, штурман Барт –
вычислять курс корабля, и я бегло болтал и ругался на трех языках –
английском, французском и голландском. На «Аланне Дин» неплохо
уживались парни этих трех национальностей, а еще датчане, шведы и
те, кто толком не знал своего роду-племени. Согласно сочиненному
отцом уставу запрещалось приводить на борт женщин, в походе нельзя
было играть в азартные игры («кто выиграет у своего товарища хоть
песо, будет марунирован»[1]), поэтому
между членами экипажа редко вспыхивали ссоры, а если такое
случалось, разногласие полагалось улаживать только на берегу, в бою
до первой крови.
«Аланна Дин» рыскала по всему Флибустьерскому морю, мы не раз
захватывали корабли, намного превосходящие нас тоннажем. У папаши
был нюх на добычу, он давно мог бы водить небольшую флотилию,
набрав людей на призовые суда, но упорно выходил на промысел на
четырнадцатипушечной «Аланне», с командой в пятьдесят человек.
Береговое братство прозвало его Одиноким Волком, а некоторые
называли Хитрым Волчарой за умение избегать ловушки, поджидающие
каждого человека нашего ремесла. Меня несколько лет звали
Волчонком, потом я стал Молодым Волком.
Ранним летом 1718 года нам дьявольски повезло: мы захватили
испанский галеон с грузом кампешевого дерева. Где-то на краю света,
в Европе, с Испанией был заключен мир, но в Карибском море любой
испанский корабль до сих пор был самой желанной добычей
флибустьеров, и губернатор Нью-Провиденса все еще выдавал каперские
патенты[2] для захвата испанских судов.
На «Аланне Дин» был поднят французский флаг, и не успели испанцы
сообразить, что к чему, как мы подошли под их корму, и на нашей
грот-мачте взвилось черное полотнище с перекрещенными саблями под
сердцем цвета крови.