Уже в следующее мгновение над только что покинутым краем стены
нарисовалась очередная длинноносая морда. Гоблин, или кто-то новый,
но очень на него похожий, удивленно «хо»-кнул, и тут же стал
призывать на мою голову довольно незамысловатые проклятья и своих
сородичей. Но если тварь ожидала от меня вступления в дискуссию, то
просчиталась.
Едва осознав, что обнаружен, я словно лось какой-нибудь рванул
вдоль стены, не стараясь хоть как-то скрываться. Еще шагов через
двадцать обнаружился спуск, после чего уже уверенно и с радостью, я
припустил вниз. Не оглядываясь.
Когда бы эту тропу ни проложили, но на здешнем каменистом склоне
она могла бы существовать без всякого ухода до скончания времен. По
крайней мере, при нынешних хозяевах-пофигистах. Ни я сам, ни тем
более Дирк-Теодорих горными лыжами или скалолазанием не увлекались,
но это не мешало рваться вперед, буквально не чуя под собой ног, и
напрочь игнорируя все опасности, кроме возвращения в подвал.
Прыжок, прыжок, ненадолго притормаживаю, чтобы оглядеться, и в
камень на моем пути одна за другой, со звоном, врезаются несколько
стрел.
«…Ах, вы, ушлепки!»
Инстинктивное желание обернуться оказалась фатальной ошибкой. А
стоило мне притормозить, чтоб определиться, какой же спуск выбрать,
направо - к лесу, или налево – к кустам и остаткам каких-то
строений, как острая боль пронзила спину и разродилась жжением в
груди, при попытке втянуть в себя воздух.
Задыхаясь от ужаса и нехватки воздуха, я сделал несколько
неуверенных шагов, поймал еще одну стрелу, на этот раз в бок, после
чего ноги у меня подломились, и я покатился, невольно выбрав третий
путь вместо предложенных двух – прямо…
Как ни странно, но после множества кувырков и парочки коротких
полетов вниз по склону, сознание я не потерял. Было больно, пыльно
и обидно, однако я по-прежнему четко все осознавал.
Жесткие колючие заросли шиповника смягчили последний этап
«спуска». Как смогли. Но даже это не выбило из меня дух, и мысль,
что кажется мне хана, я встретил с неожиданным стоицизмом.
Поначалу я никак не отреагировал на чьи-то быстрые шаги. Вот
только если это мои преследователи, то почему они приближались со
стороны леса, а не замка?
Смутно знакомый голос и вовсе запутал. Недоумение было так
велико, что оно даже сумело прорваться сквозь болезненное нежелание
шевелиться. А голос все повторял, как заеденный: