— И что ты хочешь у неё выведать? —
скептически хмыкнула я.
— Никто не знает о хозяевах больше,
чем слуги, — загадочно ухмыльнулась Адель, — а горничные так и
вовсе кладезь этих самых знаний.
— То-то твой папенька на всех ваших
слуг печать молчания навесил.
— Только на то, что касается службы и
нашей семьи, — назидательно поправила меня Делька, — об остальном
они могут болтать, сколько душе угодно.
Ну да, ну да… Удивительно, как это
Редзян ещё не приказывает избавляться от всех, получивших расчет… а
может, и приказывает. Не хочу знать.
Мы как раз подошли к невысокой
кованой калитке, и Адель взмахнула рукой, подзывая служанку. Та
сначала приглядывалась к нам, а после отставила на снег вычищенную
жаровню и с любопытством приблизилась. Видно, в руке у Дельки были
зажаты не только перчатки — слишком уж алчно блеснули глаза у
конопатой девицы.
— День добрый, панночки, чи хотели
шось? — мягкий характерный говорок выдавал в ней уроженку юга
Растии.
— Хотели, — не стала отрицать Адель.
— У нас с пани Касей встреча была уговорена. Мы стучали-стучали, а
никто не открыл.
— Ой, так вы й не знаете? — неуклюже
всплеснула руками горничная. — Померла пани!
— Как померла? — я состроила
удивленное лицо, решив подыграть подруге.
— Так и померла — во сне! — служанка
сделала большие глаза. — Вчера ввечери бодра була, так мене клюкою
своей новомодной вытянула по руке, шо аж синец у ладоню шириной!
Во! — девица не замедлила показать тот самый «синец». — А все за
то, шо ей грейку принесла, да стала уговорювать спати лечь
пораньше. Ажно она все книжку читала поночи. Дюже не любила как
мешають… Вот вчерась новых накупила, дорогущих, мне с тех грошей
три месяца жить можно, а ей все забавки были! Все зло от тех
книжок, её ж так поутру и нашли с книжкой той! А я й нашла! Ой
напугалася до мокрых панталон. Захожу, а она уж синяя вся и
пальцами у книжку вчепилась.
— А что она читала, вы не видели? — с
трудом прорвавшись сквозь её трескотню, спросила я.
— Та й кажу, книжку! — девица
вытаращилась на меня как на полоумную. — Красненьку такую, с
завитушками на углах, красивущими.
— Точно?
— Та шоб мене отут и провалиться! —
горничная размашисто осенила себя знаком богинь. — Мне ж ту книжку
у ней из пальцев стылых выдирати пришлось! Вона, себе все руки
поцарапала об те углы с завитушками. А пальцы ей так и не
распарили, и в домовине лежала наче у ней лапы куриные скрюченные,
да простят меня пресветлые!