— Хрипит?! Оклемался видать.
Бесцветный голос раздался откуда-то
слева, но попытка повернуть голову отозвалась болью в шее.
— Не шипи, колдун, — весело крикнули
сбоку.
Скрутившие меня стояли почти рядом. Я
даже почувствовал их запах. Острый и прелый.
— Да пусть шипит, — разрешили с
другой стороны. — Он у нась, сёдня ещё и споёт.
Мой язык задергался, но только
ободрался об металл.
— Силёнок у ниво ещё многоть, —
хихикнул весёлый. — Надать поубавить.
Тьма справа ожила и двинулась.
Треснул камзол и рукав разошёлся до локтя.
— Ты, грят, особливый?
Я невольно напряг руку и сделал себе
только больнее. Вонзившееся в кожу лезвие пропахало глубокий
разрез. Кровь потекла по запястью, но не закапала на пол, а слилась
в сверкнувшую в темноте стекляшку. Тьма уже не была такой
беспросветной, выказав то, что видеть совсем не хотелось. Грязные
пальцы весёлого набирали мою кровь в мою же пробирку для припоя. И
алые капли как всегда перемешивались с дистиллятом.
Сообразив, что эти сволочи собираются
сделать, я задёргался, но добился лишь новых смешков.
— Пляши, пляши, — загоготал весёлый.
— Кривый у палача прислуживал, знает, как ваших вязать. Чем боле
пляшешь, тем крепче узлы затягиваются.
Я попытался расслабиться, на грудь и
правда уже давило так, что тяжело даже вздохнуть, но одна мысль о
том, что меня ждёт — пугала сильнее любых пыток.
— Да хватит уже, — нетерпеливо
бросили с другой стороны.
Весёлый довольно квакнул и помахал
пробиркой перед моим носом. Наклонил к губам и шепнул:
— Твоё здоровье, колдун.
Я изо всех сил выдохнул, но
металлическая штука во рту не позволила выплюнуть весь припой.
Часть его попала в горло и солёной струйкой потекла внутрь. Дыхание
остановилось. Мне даже показалось, что перестало биться сердце.
Мышцы натянулись, превратив живот в барабан. Но проклятая отрава
всё же просочилась и перевернула всё внутри. То, что наполняло мою
кровь, пробиваясь средоточием проклятья к мыслям и чувствам, было
намного темнее окружающей тьмы.
Несколько мгновений, ещё сохранялась
надежда, что обжигающая горечь превратится в рвоту и очистит моё
тело от припоя, но липкий кошмар сломал последние преграды
сопротивления и низверг меня в бездну.
Я падал в колодец, похожий на
бесконечную алхимическую пробирку. Такой же длинный, узкий и
вонючий, только потерявшийся в удушливом мраке. Такой глубокий, что
не видно ни жерла, ни дна. Меня несло во тьму и резало на ходу
острыми осколками видений, воспоминаний и снов. До поры
притаившийся внутренний кошмар ожил, смешался в безумную круговерть
и выкопал всех виденных за жизнь мертвецов, приправил агонией и то
и дело тыкал в глаза мои собственные заляпанные кровью руки.